Лучший друг детектива

Наде все было до ужаса, до безобразия, до отвращения и воя понятно. И она сама ничего с этим не поделает. Даже если узнает телефон Инны, та поверит не ей, а человеку, с которым она подписала договор и которому платит серьезные деньги. Дочь Али — нелюдимый человек, говорят, с детства. Она никогда не общалась даже с соседями по площадке. А Надю видела от силы пару раз, на улице. Вряд ли помнит.

— А я тебе принесла всякие вкусные вещи, — улыбнулась она. — Знаю, что ты уже обедала. Но, может, посмотришь?

Надя открыла свои судки, достала маленькие разовые тарелочки, пластмассовые ложки. Глаза Али как-то странно застыли. Она попросила поднять ее подушку, помочь сесть. А затем Надя сама в каком-то оцепенении смотрела, как Аля жадно хватает еду ложкой, руками, прямо из судков, мешает суп и салат с муссом. Это прервалось громким окриком с порога:

— Ты что тут развела? Хочешь, чтобы она мне обделалась? А ну давай вали отсюда вместе со своей бурдой!

Лицо у Валентины было багровое, злое. Запросто устроит сейчас драку у кровати Алевтины. Та от страха чем-то подавилась, закашлялась, из жалких отчаянных глаз покатились слезы.

Надя в секунды упаковала все, что осталось, в сумку, вытерла Але лицо салфеткой, дала глотнуть чаю с лимоном, который принесла в крошечном термосе. И пролетела мимо Валентины, как дуновение ветра, та даже не успела ей гадости произнести вслед. Ботинки Надя надела уже на площадке, куртку — на улице. Нет смысла в подвигах там, где силы противника настолько велики.

Надя бежала домой. Впервые за все время своего брака она стремилась туда не со своей уверенностью, не с покоем, не с желанием принять все тревоги мужа и сына, развести все беды руками. Она бежала за помощью. Ибо она сейчас была бессильна, как никогда. Вся ее устойчивость, вера в логику, справедливость и доброе человеческое начало — они тонули, как обломки кораблекрушения. Все это такое нелепое, беспомощное, бестолковое перед грозным лицом жестокости, алчности и, наверное, преступности. Но Надя сама ничего никому не докажет, разве что грязь на своих белых носках. А поверить ей может только Гена.

Муж, который все понимает и который никогда не слышал ее жалоб.

Как назло, Гена в тот вечер пришел очень поздно, усталый и явно подавленный какими-то нерешенными проблемами. Такое бывает не так уж редко. Надя точно знает, как ей себя вести: спокойно, с улыбкой поставить на стол ужин, не болтать, найти не фильм, как обычно, для вечернего отдыха, а хорошую музыку. Посидеть сначала рядом с Геной на диване, а потом вспомнить, что нужно помыть голову, постирать, далее по вкусу. Семейная жизнь — это музыкальная партия для тех, у кого есть слух и чутье.

Так она сначала и вела себя в тот вечер. Только, послушав с Геной музыку десять минут, вдруг решительно поднялась и нажала на пульте «выключить».

— Гена, извини, прости, никогда тебя своими бабскими делами не грузила. Но прошу тебя: выслушай меня. Для меня это важно. Именно сейчас, нельзя отложить.

— Давай, — удивленно улыбнулся Гена. — Вступление, как после измены. Или еще страшнее: кто-то сказал, что наша Машка некрасивая?

— Речь вообще не о нас. Вот это и есть самое необычное сегодня. Я никогда с тобой не говорила не о нас. Мне это было неинтересно, или решала сама. Но сейчас без тебя не справлюсь.

Надя села и начала свой рассказ. Она хорошо подготовилась. Изложила сразу самые логичные доводы в пользу того, что на ее глазах происходит преступление. Но с какого-то места сбилась, сама с ужасом услышала вдруг собственный всхлип, почувствовала, что глаза горячие и мокрые.

Гена слушал молча, хмурился, вроде недоволен.

— Не понял, Надя, — произнес он, когда она замолчала. — Что, по-твоему, я могу сделать? Бежать разбираться с этой сиделкой? Звонить в полицию? Так ты же сама говоришь, что там все по договору. И есть дочь, крутая американская бизнесменша. Она может тебе спасибо не сказать за то, что лезешь. Я даже уверен, что не скажет. Она решила вопрос, как посчитала нужным.

— Я скажу, Гена, о чем прошу. Дело не в том, что я увидела и почувствовала, дело в том, что за всем этим стоит. Вот, посмотри, что я нашла. — Надя показала на ноутбуке материал об ОПГ полицейских с черными риелторами. — Тут мало, тут совсем не то, тут просто сдают шестерок.

Но есть на самом деле какое-то серьезное расследование. И твой начальник охраны Тимофеев, которого выгнали из МВД перед самым получением генеральской должности за правду, наверняка что-то знает. Или может узнать. У меня есть фамилия сиделки, место ее бывшей работы, ну и то, что я уже рассказала. Ты сейчас скажешь, что не можешь сотрудника обременять личными просьбами, так это просьба не личная. Мы никак не заинтересованные стороны. Ты же говорил, что у вас очень хорошие отношения. Я никогда ни о чем не просила.

— Хорошо, — подумав, сказал Гена. — Я спрошу. Очень конкретно: вот такое дело, есть ли среди подозреваемых такое лицо — Перчикова. Если нет, тема закрыта.