Лучший друг големов (СИ)

В результате, купил я себе этюдник максимально большого размера и стал по утрам, до прихода в Архив, делать зарисовки королевского замка с разных сторон. Как я говорил, рисую я относительно неплохо, так что эскизы даже довольно симпатичными получались. Немного необычное увлечение для барона из Пограничья, но и ничего предосудительного в нем нет. Тем более, что я свои рисунки дежурному на входе показал и, заодно, имел с ним довольно долгую беседу на нему истории Замка и красоты его видов. Так что тот очень стеснялся, когда стал объяснять мне, что с такими "чемоданами", как мой этюдник, внутрь Архива ходить не положено. Я не стал спорить и попросил принять мое имущество на хранение до вечера. За серебряную монету. За беспокойство. Естественно, получил согласие, и мой этюдник был торжественно помещен на полку за спиной у дежурного.

Днем я прихватил некоторую часть трофеев из кладовки с расчетом, чтобы они влезли в этюдник, в котором большую часть места занимала пустая коробка, якобы с красками, а на самом деле - пустая. Самый минимум необходимых красок был уже нанесен на палитру. Как же я рисовал? В основном дома по фотографиям, которые я заранее (и незаметно) сделал во время своих прогулок.

Расписание смен дежурных на входе я изучил достаточно подробно, равно как и поведение каждого из архивариусов. Кажется я уже отмечал, что никакой охраны здесь не было, одни и те же работники работали с архивами и сидели на входе. Народ был, в основном в летах, так что когда я, оставаясь незаметным, так как находился еще за углом, усыпил дежурного с помощью "здорового сна", ничего необычного на вахте не произошло. Разве то, что при моем приближении дежурный не проснулся, и я спокойно поместил принесенные артефакты в этюдник за его спиной.

После чего уже сыграл ему "силу жизни" и слегка кашлянул. Этюдник я уже держал в руках.

- Не хотел прерывать ваш отдых, но сегодня я решил уйти немного пораньше, - я говорил самым дружелюбным тоном, даже с легким сочувствием, но архивариус, все равно, смутился.

- Ничего страшного, - остановил я его порыв: - взять с полки этюдник для меня было несложно. Спасибо, что сберегли его в целости и сохранности.

Добавлять еще монету я уже не стал. Было бы странным, ибо не за что.

Подобную операцию я повторил несколько раз. Вариации были только в том, когда конкретно я усыплял текущего "вахтера" и загружал этюдник. Пару раз я оставлял намеченные к выносу артефакты в пакете в коридоре за углом (убедившись, что никто не собирается сюда приходить), давал возможность дежурному подать мне мои вещи, благодарил его монетой и выходил. "Здоровый сон" на него я насылал уже из-за двери, после чего быстро возвращался, загружал этюдник и снова выходил на улицу. В этом случае я предоставлял усталому труженику проснуться самому когда-нибудь позже.

Был среди архивариусов совсем древний старичок, который спал на вахте весь день и без моих заклинаний. В знак уважения к его сединам я позволял ему вскакивать и возиться с моим этюдником, а ставил его на полку и забирал при выходе самостоятельно. Но монету все равно давал. Так вот этого старика я усыплял еще в середине дня и заранее загружал этюдник предназначенным к выносу добром.

Таким образом, за неделю в подсобке стало значительно меньше вещей. Все под ноль я выносить не стал. Надо и будущим исследователям оставить хотя бы некоторое количество из хранившихся здесь образцов и инструментов. Но и себе выбрал неплохой набор, а в ящике с краской оставил почти пустые баночки, так как их содержимое переместил в новую посуду.

По моему рассказу может сложиться впечатление, что я только и делал, что бродил по минус первому этажу королевского замка, а остальное время - готовился к этим походам. И да, и нет. Исследование того, что стало с древним комплексом Ушедших, было моей основной задачей, но решал я ее не круглосуточно. Собственно, в Архив я ходил, как на работу. Причем рабочий день у меня получался по земным меркам укороченным. Это у архивариусов он был часов девять-десять в сутки, но открыт для посетителей Архив был гораздо меньшее время, часов семь. И если приходил я почти к открытию, то уходил несколько раньше, чтобы меньше не пересекаться с остальными "исследователями". К тому же приходил не каждый день (хоть и платил за все), чрезмерная одержимость со стороны аристократа выглядела бы подозрительно. И так я расположил к себе всех архивариусов, которые умилялись, как барон из Пограничья может тратить свое время в таком скучном месте и, вообще, может стремиться к знаниям по истории и юриспруденции. И быть таким вежливым.

Для меня это было самым трудным. Как я говорил, артист из меня неважный, так что разговаривать с работниками науки, каждый из которых был, как минимум, вдвое меня старше, свысока, давалось мне с трудом. Но я старался, при встрече снисходительно похлопывал собеседника по плечу, иногда даже за ухо потрепать получалось. В разговоре - мог резко оборвать, а иногда даже нахамить. Хотя мои собеседники, похоже, воспринимали все это как отменную вежливость...