Лучший друг моего парня 2

Забираю со стола свой ноутбук, который даже не успела открыть, и, немного подумав, беру ещё и контейнер с чизкейком. Белая сырная масса манит меня, и я эгоистично не хочу оставлять её на съедение Соколову и Гейдену.

Вызову такси и поеду.

— Эй, ты уже сваливаешь? Так быстро? Мы ещё не успели пососа… познакомиться поближе!

Прижимаю к себе свои вещи и двигаю в сторону выхода.

— Увы, Марик, поеду домой. Готовиться к сессии. А ты посиди пока с Сашей, ему как раз нужна нянька.

Тем более от меня он будет только рад избавиться.

— Он меня выпроводил. Сказал, будет спать. Давай мы тебя подбросим?

Меня словно холодной водой окатывают. «Мы» — это братья Гейден в полном составе и в одной машине? Слишком близко. Моя нервная система визжит и сигнализирует об опасности. Я не готова. Не хочу.

— Не думаю, что твой брат будет рад моей компании, — отвечаю уклончиво, спешно застёгивая пуговицы на пальто.

Оглядываю прихожую Соколовых, по размерам больше похожую на холл в нашем универе, в поисках своей шапки.

— Кто его будет спрашивать? — хмыкает Марк, пристально наблюдая за мной. — Поставим перед фактом. Он теперь мой личный раб на ближайшие двадцать лет.

— Да неужели?

— Ага. За ним должок размером со здоровую ногу. Вот теперь расплачивается. Хочешь, расскажу тебе историю, от которой девчонки обычно сами начинают кидать в меня трусы, прося засадить им?

Останавливаю суетливое движение, которым наматываю шарф, и, выгнув бровь, смотрю на Марка. Он сейчас серьёзно? Или этот человек вообще не умеет быть серьёзным?

— На мне колготки с начёсом, швыряться трусами будет проблемно.

— Как хочешь… — обиженно пожимает плечами младший Гейден.

Он положил руку на комод, стоящий поблизости, и перенёс вес с правой ноги на левую. Цепко следит за каждым моим дёрганым движением, что-то там себе отмечая и додумывая.

Шапку я так и не нашла, поэтому докручиваю шарф до самых ушей и, махнув на прощание близнецу, выбегаю на крыльцо.

Не удерживаюсь и бросаю взгляд на соседний мрачный дом. Окна нигде не горят, хотя уже почти стемнело. Зимой всегда темнеет рано, за городом без небоскребов и освещённых улиц это особенно заметно.

Чёрный «порш» на месте. Значит, Мирон там. Внутри. Дожидается брата. Возможно, и к Соколову заглянет на огонёк. Я ведь ушла.

Я давно поняла, что у Мирона Гейдена очень сильная связь с братом. Возможно, для этого парня вообще нет ничего более важного в этой жизни, чем собственный близнец. Возможно, только к нему он может и умеет испытывать тёплые чувства. Но ведь я сама лично видела, как Мирон улыбался девушке на гонке. Еве. Как он ласкал её взглядом, как его голос изменился и стал мягче, когда он к ней обращался. Как он поспешил вытащить её из машины, перевернувшейся в аварии, и передал врачам.

Ева была особенная. Такой, какой мне для Гейдена никогда не стать.

Я сама упустила свой шанс. Не согласилась на его условия. Продала душу другому. Зато теперь живу одна, не переживаю за неоплаченную учебу и имею в своём пользовании платиновую банковскую карточку, на которую раз в месяц стабильно капает крупная сумма.

Только это и имею.

Тоска сжимает сердце.

— Ангелина Исаева?

Из темноты, отделяясь от стволов деревьев, выходит невысокая фигура. Женщина. Сбиваюсь с шага, останавливаясь. Я собиралась вызвать себе такси, но, задумавшись, прошла намного дальше места, где делаю это обычно. Вышла за охраняемую территорию коттеджного поселка и оказалась на простой проездной улице, ведущей к нему.

Ни о каких фонарях здесь нет и речи. Только небольшой отблеск фар проезжающих мимо машин.

Вот чёрт.

Сглатываю вязкую слюну, беспомощно суя руки в карманы пальто.

— Я Валентина Головина. Но ты ведь и так знаешь, кто я? — говорит тихо, но четко, так чтобы даже в шуме дороги я могла различить каждое её слово. — Как тебе с грехом на сердце жить, девочка?

Липкий пот выступает на коже. И даже сердце на миг перестаёт биться, сбиваясь с привычного ритма.

— Вы меня с кем-то перепутали, — произношу, еле шевеля губами.

Мой оживший кошмар выходит из тени и подходит совсем близко. Я делаю шаг назад, втягивая голову в плечи. Боюсь, ударит.

Головина впивается в моё лицо пустыми впалыми глазами. На голове у неё чёрная траурная повязка, закрывающая уши, волосы стянуты в тугой узел на затылке. Валентина женщина в теле, когда-то, видимо, обладавшая отменным здоровьем, сейчас выглядит так, словно из неё высосали всю жизнь.

И мне ужасно тошно от одной мысли, что я косвенно могу быть причастна к тому, чтобы сотворить с человеком такое.

— Я видела твои фотографии. Ты очень красивая. И такая молодая. Ты могла подружиться с моим Ванечкой.

— Вы перепутали, — повторяю настойчивее, пятясь назад.

Сумка соскальзывает с плеча.

— Нет.

— Что вы хотите?

— Справедливости, — её голос твёрд и адекватен, но в глазах загорается безумный огонь.

Мне кажется, ещё секунда, и она вцепится в моё лицо, а потом вытолкает меня прямо на дорогу.

Я уже готова развернуться и дать деру в сторону коттеджей и охранной будки, как рядом с визгом тормозит машина, обдавая мои ботинки коричневой смесью из талого снега и грязи. Ослепляет светом фар.