Лучший друг моего парня (СИ)

— Я поеду за него, — встревает Соколов. — И Лина со мной.

— Что? — вскрикиваю я. — Ни за что.

— Ещё лучше вариант, всегда мечтал о «майбахе». Думай, Гейден. Решайся, — произносит Змей и занимает своё место за рулем.

На пустыре остаёмся только мы втроём.

Саша что-то доказывает, кричит, размахивая руками перед лицом Мирона. У меня вакуум в ушах. Шум ветра стихает, холод не ощущается. Время словно останавливается. Мы смотрим с Мироном друг на друга, пока моё сердце в очередной раз за сутки готово разлететься на миллион осколков.

Мир стискивает челюсти и сжимает кулаки. Громко чертыхается и велит Соколову заткнуться. Даже на расстоянии я вижу, как тяжело вздымается и опадает его грудь. Как раздуваются ноздри и ветер треплет длинные чёрные пряди, откидывая их с его заострённого лица.

— Лина, в машину, — командует Мирон.

— Я с ним не поеду.

— Поедешь со мной.

23

Мне кажется, я сплю и всё происходящее — страшный сон. Ужасный. Оживший наяву кошмар.

Всё очень реально. Ледяной ветер, пробирающий до костей. Ночь, окутывающая со всех сторон и усиливающая ощущения от происходящего. Мирон Гейден, надвигающийся на меня грозной напряжённой массой. Застывший в нерешительности Соколов.

Ноющее чувство в груди с каждой секундой только усиливается. Набирают обороты боль, страх и истерика.

— С тобой я тоже не поеду! Вы больные! Зачем это всё? Ты! — Поворачиваюсь к Соколову и швыряю в его сторону карточку. Пластик падает на землю, теряясь. — Забирай! На хрен мне деньги на том свете?! Ты! — кричу Мирону, тыча в его сторону пальцем. — Оставь меня в покое! Я больше не играю. Всё. Хватит.

Развернувшись на пятках, иду в непроглядную темноту. Ступни утопают в подстриженной влажной траве, и я запоздало понимаю, что ноги у меня промокли, ноздри щекочет и пощипывает. Я вот-вот позорно разревусь в голос!

Поперёк моей талии обвивается рука, и ноги отрываются от земли. Мирон по-свойски прижимает меня к себе и тащит в машину. Спиной ощущаю, как напрягаются и перекатываются мышцы его тела. Горячее дыхание касается моих волос и шеи.

— Прекрати истерить, Ангелина. Ещё ничего не произошло.

— Когда произойдёт, будет поздно! Я не умею слать сообщения с того света!

— Этого и не потребуется, — резко произносит Мир, останавливаясь.

Открывает пассажирскую дверь своей машины и запихивает меня внутрь. Сопротивляюсь, царапаясь, крича словно раненое животное. Упираюсь ногами и руками в каркас машины.

— Я не хочу… — скулю и плачу.

— Да, блять. Помоги! — рявкает куда-то в сторону.

Саша возникает рядом, как из ниоткуда. Отцепляет мои руки, молча выполняя команду своего лучшего друга.

С ненавистью смотрю в их лица, запоминая черты одного и другого. Как же я их ненавижу сейчас. Как же я хочу, чтобы они оба исчезли из моей жизни!

Продолжая извиваться и брыкаться, впиваюсь ногтями в мягкую теплую кожу, оставляя после себя отметины и царапины. Кричу!

Кричу так, что у самой закладывает уши и сбивается дыхание.

Задницу обжигает ощутимым шлепком, и у Мирона наконец получается запихнуть меня в салон. Он захлопывает двери, блокирует их.

Отплевавшись от собственных волос, стремительно оборачиваюсь. В сердцах луплю по стеклу и замираю, потому что Мирон прикладывает свою руку через тонкую преграду к моей. Меня словно током прошивает от этого жеста с головы до пяток. Сердце в очередной раз за сутки замирает и ухает в низ живота.

Гейден наклоняется и произносит:

— Посиди тихо, НеАнгел. Я быстро.

А после отходит с Сашей к «майбаху». Смотрю в широкую спину, обтянутую толстовкой, до того момента, пока она не теряется в густой темноте. И даже после продолжаю всматриваться, прижимаю руку к стеклу.

Как я могла так встрять? Именно в него?

Я уже на грани истерики. Слишком много эмоций и потрясений за этот вечер, а главное — я не представляю, чем это всё закончится. Чёртовы американские горки, и я опять зависла головой вниз на мертвой петле.

Нужно успокоиться. Выровнять дыхание и очистить мысли.

Спускаю ноги с сиденья и, откинувшись спиной на кресло, зажимаю между ног ледяные руки. Пытаюсь согреться. Ключей в машине ожидаемо нет. Холод не отпускает, зато дыхание заметно выравнивается.

Пытаюсь взять себя в руки, выходит так себе. Зубы стучат не переставая, а чтобы дать отпор Гейдену и его приколам, нужно быть сильной и смелой.

Мирон возвращается через минуту.

Рывком открывает дверь, впуская порцию осеннего воздуха в салон. Падает за руль и одним нажатием кнопки оживляет и машину, и приборную панель. По ногам тут же начинает дуть теплый ласкающий воздух. Мои голые лодыжки благодарны.

Метрах в пятистах от нас горят задние фары «джипа» Змея. Он ждёт своего оппонента на стартовой позиции. Мирон медлит. Сжимает до скрипа кожи руль и быстрым движением облизывает губы, вглядываясь в темноту. Смотрю на него затаив дыхание и впервые за весь период нашего знакомства боюсь начать говорить.

— Я не хочу ехать. И не хочу, чтобы ехал ты, — против воли выталкиваю слова наружу.

Посмотри на меня, пожалуйста. Я так устала играть в нашу игру.