Лучший друг мужа

Я нажимаю кнопку на руле и вздрагиваю от резкого звука радио. Тут же выключаю его, хотя думала отвлечься на популярную мелодию или искусственное веселье радиоведущих. Кончается тем, что я наотмашь бью по кожаному рулю и чувствую, что по щекам текут слезы. Я даже не всхлипываю или кривлюсь, они просто бесшумно текут, одна за другой.

Ведь один поцелуй. Один чертов поцелуй! И теперь любое совпадение как приговор. Кёльн, который был год назад. Сука!

Я подруливаю к воротам дома и жду, когда автоматика уведет их в сторону. И когда это происходит, у меня перехватывает дыхание. Во дворе стоит квадратный внедорожник Вадима с раскрытой настежь дверцей и горящим желтой подсветкой салоном. Мне приходится заезжать на газон, чтобы поместиться рядом с массивным внедорожником, который к тому же брошен по диагонали.

И он разбит. Вадим свез всю левую сторону кузова – две жирные глубокие полосы повреждений тянутся от багажника к переднему колесу. Не знаю, как он закрыл двери… Я заглядываю внутрь авто и с облегчением отмечаю, что подушки безопасности не сработали. Значит несильно, хотя морде внедорожника тоже досталось.

Вадим въехал во двор без проблем, на его машине стоит датчик для ворот, а вот ключа у него больше нет. Поэтому он вынес окно. Это просто при его физической силе, исключительной даже для мужчины.

– Он пьян, – произношу я про себя и иду к входу.

Глава 20

Я нахожу мужа в коридоре. Почти наталкиваюсь на его массивное тело в сумраке поздних часов и скудного света и замираю на месте. Он тоже не двигается, смотря в мою сторону. Глаза постепенно привыкают к темноте, и я начинаю различать его одежду – синие джинсы и черная водолазка, мокрое от воды лицо и острый взгляд, который скользит по моему застывшему силуэту.

– Я хотел… хотел забрать…

Достойная отговорка не приходит на ум и он лишь беспокойно проводит ладонью по карману джинс. Я же опускаю глаза и замечаю, что его правая рука в крови. Я знала, что найду раны на его теле, я заметила красные отпечатки на оконной раме и сделала напрашивающийся вывод. Именно из-за него я все-таки вошла внутрь дома, хотя на пороге почти решила, что это чертовски скверная затея. Если он пьян, то зачем попадаться ему на глаза?

– Ты поранился, – я указываю на его предплечье и делаю осторожный шаг к нему. – Господи, Вадим…

Его кожа вспорота куском стекла. Неглубокая, но нехорошая борозда тянется вдоль руки, приковывая взгляд выступившей кровью, что тонкими струйками крадется к крепким мужским пальцам. Кулаки тоже стесаны, но раньше, в другой драке, а на щеке горит свежая ссадина. Наверное, нашел на кого выплеснуть злость в прокуренном баре, и нашел сразу компанию, иначе на нем не осталось бы ни следа. Я однажды видела, как дерется Вадим, и это страшное зрелище.

– Нужно промыть, – говорю я и двумя пальцами обнимаю запястье, чтобы поднести его руку к лицу и разглядеть получше, – там могло остаться стекло.

– Не надо, – он качает головой, но руку не вырывает.

– Не надо, – я обреченно повторяю за ним и понимаю, что настаивать бесполезно. – Ты пил?

– Немного.

Запах идет, но взгляд не поплывший, да и говорит он ровно, пусть и короткими фразами. Вадим как будто не ожидал встретить меня лицом к лицу, или ожидал, но думал, что всё будет по-другому, все равно как, но иначе. Я же чувствую, как становится трудно дышать рядом с ним, я соскучилась по нему и на уровне физической потребности хочу уткнуться лбом в его грудь, чтобы, наконец, выдохнуть полной грудью и выплакаться. Я хочу почувствовать родные руки на своем теле, как они стянут силой и невесомой лаской. Так, как он умеет.

– Что с машиной? – спрашиваю я и кладу вторую ладонь на его запястье, мягко поглаживая там, куда пока не добралась кровь из раны.

Ему по-настоящему херово. Так сильно, что мне больно стоять рядом. Я читаю муку в каждом его жесте, заторможенном и выцветшем. Он нервно вглядывается в меня и, кажется, заново привыкает к моей режущей близости.

– Отбойник, – Вадим шумно выдыхает и я ощущаю, что он начинает реагировать на мои нежные прикосновения, вернее, больше не может стискивать зубы и скрывать, что ему не все равно, что делают мои пальцы. – Зазевался.

– Ты любил ее.

– Да… но дерьмо случается.

Я переношу ладонь дальше и наталкиваюсь онемевшими пальцами на его живот, угадывая под тонкой тканью каменный пресс. Я запоздало понимаю, что делаю хуже самой себе, что сейчас прижмусь к нему и начну целовать, жадно, долго… И плевать, что в этот момент будет делать он. Но Вадим перехватывает мое движение и наваливается на меня всем весом.

Я прогибаюсь под него, проскальзывая каблуками по паркету, когда он обхватывает меня стальными руками и рывком уводит к противоположной стенке коридора. Я падаю на нее спиной и чувствую, как тело Вадима впивается в меня, обжигая. Он сдавливает меня со всех сторон и жадно водит широкими ладонями по телу, словно хочет сразу коснуться меня везде. Коснуться прочно, по-хозяйски… Моя одежда жалобно трещит под его напором, но мне мало, я тянусь к нему навстречу, ища налитые губы Вадима.