Лучший друг мужа

У Кирилла есть одна особенность, которая мне кажется то ли прекрасной, то ли отвратительной. Он умеет чувствовать, остро и насыщенно, но ему все равно мало. Он хочет еще глубже и еще сильней, будто не знает, что такое стоп. Так дети, увлекшись, ломают самые любимые игрушки. Кирилл же боится хоть секунду прожить пресно.

Как остальные.

Он завязывает со словесной прелюдией и заводит руку мне за спину, медленно скользя по мраморной столешнице. Думаю, он видит, что я расслаблена алкоголем, и совершенно точно видит, как натянулась ткань легкого халата. Я неотрывно смотрю на его изящные и одновременно крепкие кисти и завожусь. Позволяю себе, чувствуя, как сгущается туман в голове. Так что шелковая ткань не может скрыть, как напряглась и пошло заострилась моя грудь. Соски наливаются тугой силой и невесомое касание шелка уже кажется дразнящим. Покалывающим… Я чувствую, как внутри меня натягивается сладкая струна, сильней с каждой секундой, а вокруг становится всё больше его дыхания. Кирилл приближается вплотную и я начинаю дышать его горячими выдохами. И они пьянят уже по-настоящему.

– Тебе жарко? – спрашивает он и раскатывает язык во рту так, словно перекатывает леденец. – На тебе много одежды.

Я вижу, что он делает. Я знаю его очень давно, чтобы не видеть хотя бы первые его любимые ходы. Это потом взгляд плывет, но первые мгновения я заучила наизусть. Кирилл пока сковывает руки, хотя чертовски хочет дотронуться до меня. Приласкать, сдавить, смять… Он мягко улыбается и смотрит прямо в глаза, и кажется ждет, что я скажу хоть что-нибудь. Ведь ему нужно услышать мой охрипший от желания голос.

Я же вскидываю головой, давая волосам сбиться вокруг лица, и перевожу взгляд на его крепкую мускулистую грудь. Он любит правильные футболки, которые не обтягивают до хруста, но и дают насладиться красивым рельефом.

– Ты никогда не выжидал так долго, – усмехаюсь я.

– Ты другая.

– Разве?

– Да. …Но я узнаю тебя.

Он все же протягивает руку и кладет пальцы на мое лицо. Я чувствую их силу и нежность, и непроизвольно веду щекой, чтобы заострить давно забытые ощущения.

– Моя малышка, – шепчет Кирилл, – моя развратная малышка…

– Она разве здесь?

– Дай мне секунду.

И он переносит большой палец на мои губы, надавливает, чтобы проникнуть внутрь… Я коротко целую его и все же отклоняюсь назад.

– Мне иногда кажется, что я не сбежала от тебя. Уехала, но не сбежала.

– Тебе не нужно было…

– А иногда я жалею, что не поддалась тебе тогда. Одна грязная ночь, но я бы освободилась от тебя. Она бы перечеркнула все другие воспоминания.

Я вдруг признаюсь себе, что устала бороться с ним. Устала от власти, которую он имеет надо мной. Мне нужен финал.

– Ты говоришь глупости, – выдыхает Кирилл.

Он наталкивается на меня, закрывая собственным телом и обнимая сильными руками. Так жарко целует в шею и ласкает языком, ведя влажные дорожки по моей коже…

Его останавливает шум, который я ждала. Сначала наплывает рык мощного двигателя, а потом монотонное бурчание поднимающихся автоматических ворот. Кирилл остается стоять рядом, хотя все-таки напрягается. Я сама выскальзываю из-под него и делаю шаг в сторону. Я успеваю сделать всего три, как от грубого толчка распахивается входная дверь. Я иду навстречу скрежету, чтобы попытаться закрыть дорогу и остановить его.

Или нет? Я хочу, чтобы всё, наконец, разрешилось. И мне уже все равно как.

– Вадим, – я произношу его имя, хотя по его мертвому лицу видно, что он ничего не слышит.

Он идет на меня, но видит лишь Кирилла. Я же выставляю руки и вскоре ловлю его корпус, наталкиваясь на него как на бетонную стенку.

– Остановись, – говорю я и не верю собственному голосу, он звучит неуверенно, – хватит…

– Хватит? – Вадим на мгновение переводит взгляд на меня и делает еще шаг, с легкостью продавливая меня. – Почему же хватит?

Я чувствую осторожное касание Кирилла. Он уже за спиной и ловит за плечи, чтобы я не упала, я же вздрагиваю всем телом от его цепких рук. От того, что ощущаю их прикосновения одновременно… Вадима и Кирилла. То безумие, случившиеся в ночном клубе, сгущается до непроглядного сумрака, и я теряюсь в нем, чувствуя, как отказывает дыхание. Внутренности скручивает жгутом и я беспомощно открываю рот, но не могу протолкнуть воздух. Я лишь вижу, что Вадим вот-вот нанесет первый удар, он уже достаточно близко, а его мышцы под моими тонкими пальцами наливаются стальным усилием.

Он хочет выплеснуть всю ярость, которая кипит в нем, и он выбрал четкую цель. Я же пытаюсь увести мишень на себя. Просыпаясь толчком, я тянусь к его налитым губам и каким-то чудом мне удается. Я смазано касаюсь его губ, скручивая атласную рубашку между пальцами и цепляясь за нее до хруста, целую и тут же наталкиваюсь сильнее, ища его спусковой крючок.

Он должен быть… Должен. Я знаю, что он любит, и знаю, как забирать его злость.