Лучший друг. Рассказы

Что ищет он в краю далеком,

Что кинул он в краю родном…»

Вспомнил я строки любимого стихотворения Михаила Юрьевича. И сердце сжало в тиски, а глаза защипало. Лермонтов — твой, нет, наш любимый поэт. Вот он стоит позади меня, навеки превращенный в бронзу и задумчиво смотрит вдаль.

22 года назад именно здесь, в Геленджике, я узнал какая ты: добрая, нежная, юная… Любимая! Сколько нам было тогда? Мне двадцать, а тебе только-только исполнилось восемнадцать. Жизнь в эти годы кажется длинной, бесконечной. Кажется, ты все успеешь: успеешь сказать, сделать, исправить. Любишь всем сердцем и ненавидишь всей душой, не прощаешь ошибок и расстаешься навсегда. Эх, знать бы тогда, как все сложится! Что жизнь на самом деле удивительна, непредсказуема и все может измениться в любую секунду. Знал бы я что будет, разве стал бы размениваться на ссоры, обиды, нет, я бы наслаждался каждым мигом проведенным с тобой, берег бы тебя. И где ты сейчас? В каких краях? В каких мирах? Где звучит твой звонкий смех и кому улыбаются твои глаза?

А помнишь день, когда мы впервые встретились?

Майкоп. Жаркий июнь 1991 года. Вокруг море зелени и цветов. Летняя сессия, горячая пора экзаменом и зачетов позади — моя группа, в том числе и я только, что успешно сдала последний экзамен по мат. анализу. Я и трое моих друзей: Саня, Петя и Гриша, шли в студенческое кафе по аллеи парка, расположенного возле университета, весело рассказывая друг другу забавные анекдоты и байки.

Проходя мимо одной из скамеек, я заметил кем-то забытую общую тетрадь в бордовой обложке. Мне стало любопытно, что это за тетрадь, словно что-то манило меня к ней. Я остановился и взял её в руки. Раскрыл. На первой странице, точно посередине каллиграфическим почерком было выведено «Литература».

Я пролистал несколько страниц.

«Поэзия Михаила Юрьевича Лермонтова» — гласила тема лекции и дальше следовал текст стихотворения «Дума»

«Печально я гляжу на наше поколенье!..» — мои глаза пробежали по первой строчке.

— Мих, ты чего там застрял? — отвлек меня от чтения голос Санька.

— Да вот, тетрадь нашел. Наверное, студентка филфака забыла, — поспешно ответил я.

— И что там? — поинтересовался уже Петя.

— Да так, лекции по литературе.

— Значит точно филологичка. Интересно, — и Петя выхватил тетрадь из моих рук.

— Отдай! — рыкнул я, почему-то мне не хотелось ни с кем делиться своей находкой, — я еще не дочитал.

— Да, пожалуйста, — мой друг пожал плечами и протянул тетрадь, — только что в ней интересного? Одни стихи и больше ничего.

— А, может быть, я по почерку характер девушки определяю, — буркнул я первое пришедшее в голову оправдание.

— Это как?

И три пары глаз уставились на меня.

— Ну, например, — я перелистал несколько страниц вперед, придумывая чтобы такое ответить, — вот:

«С души как бремя скатиться

Сомненье далеко –

И верится и плачется

И так легко, легко»

Постарался прочитать с выражением я и замолчал.

Друзья продолжали смотреть на меня.

— Ну и что дальше? — не выдержал Гриша.

— Почерк ровный, красивый, — придумывал я на ходу, — буквы написаны старательно. Характерное написание буквы «О» в словах «сомненье», «далеко» и «легко», особенно в слове «легко», говорит об открытом и добром характере девушки. И зовут её скорей всего Оля.

И вдруг в это самое мгновение на меня налетело голубое облако и выхватило тетрадь из моих рук.

— Я Вам покажу добрую, открытую девушку! — гневно звенело облако, — как Вам не стыдно брать чужие вещи? Разве вас в детстве не учили, что это плохо?!!

Я в изумлении уставился на объект звука. Это была ты: среднего роста, стройная в голубом платье с распущенными длинными светлыми волосами, ты казалось нежным, воздушным облачком. Твое красивое лицо разрумянилось от возмущения, в синих глазах горели огоньки гнева, а в волосах играли лучи солнца. Мои друзья стояли, сдерживая смех, а я — смотрел на тебя и улыбался, как дурак, завороженный твоим образом, и, казалось, просто тонул в синеве твоих глаз, не в силах вымолвить и слова.

— Извините, — наконец-то, еле шевеля языком, пролепетал я, — больше не буду.

А ты словно замерла в нерешительности: улыбнуться или нет? И мне показалась, что уголки твоих губ приподнялись. Я затаил дыхание в ожидании самой чудесной и желанной улыбки в мире, но тут тебя позвали.

— Зина! Оставь этого несчастного! Пошли лучше в кафе, мороженое есть — сессию как-никак закрыли на отлично.

Ты развернулась и, не сказав ни слова и не обернувшись, ушла к подругам. А мне оставалось лишь смотреть тебе вслед и любоваться.

Друзья дружно заржали.

— Вот тебе и пожалуйста, добрая, открытая Оля, обернулась злобной мегерой Зиной, — сострил, как ему казалось, Гриша.

— Заткнись! — гаркнул я на него, разозлившись, — никакая она не мегера, а милая девушка…

— О!! Друзья!!! — начал пафасно-трагично Петя, — мы теряем нашего товарища! Он пал жертвой любви!

— Да пошли вы! — бросил я в сердцах и направился к выходу из парка.

— Миха! Миха! Погоди! Ну, мы же шутили! — догнал меня Санек, — если честно, твоя Зина, очень даже ничего и подружки у неё симпатичные.

— Она не моя, — заметил я.