Лучший экипаж Солнечной (авторская редакция 2008 г.)

Уже лейтенантом Рашен осознал правоту этих слов на собственном опыте. Но в море было хотя бы само море, осязаемая в своей опасности враждебная среда вокруг. А космос, ничуть не менее смертельный, чем вода, казался бесплотным и пустым. Корабль, скрывающийся под водой, можно было обнаружить тремя-четырьмя довольно простыми способами. На поиск черного, как пустота, и отлично заэкранированного боевого космического судна работали десятки сложнейших методик. И если от утопленной субмарины всплывало на поверхность хотя бы масляное пятно, то межпланетный дестроер с пробитым реактором погибал беззвучно, и после взрыва искать было нечего.

Романтики в космической войне не оказалось ни на грош. Ничего общего с земными реалиями тоже. И удовольствие от победы было чересчур абстрактным. Но со временем его выдумали люди. Каждый находил для себя в безумных гонках среди тьмы что-то особенное, свое. И каждый знал, что, если после боя не хлопнешь товарища по плечу, в следующий раз он может сплоховать. Из этого взаимного одобрения, постоянного внимания к успехам других и выросли отношения в экипажах. Своеобразные, но подчеркнуто теплые, родственные. Возможно, поэтому среди астронавтов не было семейных пар, а сексуальным контактам, случавшимся на отдыхе внизу, никто не придавал значения. Навигаторы, «пушкари», техники, проводя большую часть времени в иллюзорном мире полетов меж планетами, занимались самообманом. Они вынужденно уговаривали себя, что их постоянная игра со смертью и есть настоящая жизнь. В противном случае они бы слишком часто ошибались и пренебрегали опасностью.

Но поверить в то, что неуклюжее барахтанье внизу — это как раз жизнь реальная, могли немногие. Тем более что в последние годы, особенно после неудачной уже по замыслу второй марсианской кампании, Земля отвернулась от своих верных солдат…

Рашен помотал головой, отгоняя тяжелые мысли, вздохнул, и бормотание за спиной тут же прекратилось. Эссекс и Боровский синхронно подались вперед, пытаясь заглянуть адмиралу в лицо. Им все еще было немного боязно: а не передумает ли Рашен командовать.

Катер изящно подрулил к борту «Гордона» и повел тупым носом, выцеливая причальную мишень.

— Все уже здесь? — спросил Рашен.

— Здесь, — кивнул Эссекс. — В малом конференц-зале.

— Там же экран маленький, — упрекнул его Рашен.

— Зато уютно.

Рашен недовольно цыкнул зубом, но вспомнил, что у начальника штаба агорафобия, и решил его лишний раз не обижать.

— Все будет нормально, Фил, — сказал он. — Не мандражируй.

— Это ты себя убеждаешь? — ляпнул Эссекс. Боровский ткнул его локтем в бок и состроил жуткую гримасу.

— Ерунда, — сказал Рашен. — В чем мне себя убеждать? Наоборот, у нас впереди самое интересное… Просто море веселья.

— Да? — удивился такому выводу Эссекс.

— Разумеется. А тебе, Фил, разве не надоело, как мы до сих пор воевали?

— А как мы воевали? — Эссекс озадаченно посмотрел на Боровского.

— Мы теперь не армия, — объяснил Рашен. — Мы самая что ни на есть пиратская эскадра. Хотя бы на ближайшее время. Пока не докажем, что нужны Земле.

— И что? — осторожно спросил Эссекс. Он давно понял, что в непринужденной беседе с русским проще спросить, чем самому догадаться. Очень уж у Рашена бывали неожиданные концепции.

— А то, что корсарам положено быть поддатыми и расслабленными. Знаешь, сколько у нас выпивки? Сейчас все совещание так надерется… Не сразу, конечно, а когда решим, как дальше жить. По пол-литра на рыло! Мозер расстарался. Кстати, сволочь ты, капитан.

— За что?! — возмутился Мозер, не поворачивая головы. Он сейчас аккуратно подводил катер к шлюзу.

— Я же сказал тебе: все не отбирать!

— Обижаете, сэр. У них две канистры было. Они сами мне тут же одну и вручили. Сказали, если надо, еще сделают.

— Ты узнал, где у них аппарат? — тут же поинтересовался Боровский.

— Ой, это безнадежно! — рассмеялся Эссекс. — Все самогонные аппараты на судах — изделия двойного назначения. У меня на «Роканноне» доктор выгонял почти настоящий спирт через искусственную почку. На десантниках бражку настаивают в системах промывки оптики. Там бачок на десять литров и такие гнутые патрубки…

— Это ты что-то загнул, — не поверил Боровский.

— В бронетранспортерах! — объяснил Эссекс. — Эх ты, а еще туда же — боевая часть…

— Да я этих десантников в жизни не видел, — пошел на попятный старпом. — И вообще…

— У Абрама, по-моему, в унитазе что-то такое было, — неожиданно упавшим голосом произнес Рашен.

Все затихли. Скаут Файна до сих пор не подал голоса.

Катер без малейшего сотрясения прилип к шлюзу.

— Ювелирная стыковка, — заметил Мозер. — Даже самому приятно. Господин адмирал, давление уравнено. Открываю люки.

— Ты хорошо водишь малотоннажники, — сказал Рашен печально. — Но Абрам — еще лучше.

— Я помню, Oleg Igorevich, — кивнул Мозер. — Вы не спешите с выводами. Старина Эйб не даст себя угробить. Ни чужим, ни нашим.

— Наши-то пострашнее чужих будут, — заметил Эссекс, вставая. — Ну, Алекс, пойдем?