Лучший из худших

Я отряхнул одежду, проверил, всё ли в порядке с винтарём. Ну, хоть тут повезло, настоящему русскому оружию подобные испытания – так, пустяки. Сделано на совесть и послужит ещё не одному поколению хозяев.

Материться хотелось до одурения, и я минут пять отводил душу, складывая в адрес машиниста поезда и вообще железных дорог все эпитеты, которые только знал. Даже придумал парочку новых.

Только проблемы это не решило.

Опять от меня сбежала, сука, последняя электричка… И я, … твою мать, по шпалам, мля, по шпалам, сука, иду по привычке. Догоню – убью нах… Кого – не знаю, но убью!

Первобытная злость помогла мне преодолеть метров двести, а потом до меня донёсся какой-то очень странный звук. Если быть точнее, целая череда звуков. И я готов съесть на спор свою шляпу, если то, что донеслось до моих ушей, не эхо от многочисленных взрывов. В подтверждение моих слов я вдруг почувствовал, как подо мной дрожит земля.

Что, … вашу мать, там впереди произошло?! Неужели взорвался тот состав с цистернами? Если это так, страшно представить, какая жесть там сейчас творится. Наверное, горит всё, что может и даже не может: в цистернах явно плескалась не водичка.

Не представляя, будет ли от меня толк, я ускорился, даже побежал, с риском навернуться на шпалах и переломать ноги. А где-то впереди продолжали бухать разрывы, и после каждого железнодорожная насыпь начинала ходить ходуном.

На бегу успел заметить жалкие ошмётки того, что когда-то было дрезиной. Поезд превратил её в набор непригодных запчастей – по сути, просто размазал железную конструкцию. У меня внутри всё перевернулось, настолько успел свыкнуться с этим средством передвижения. Я в мыслях обратился к ней, как к человеку. Эх, спасибо тебе, дрезиночка, спасибо, родная! Ты служила мне верой и правдой, помогла отмахать столько километров, спасла жизнь… И пусть спина болит, а руки в мозолях, но оно того стоило! Покойся с миром!

Постепенно картинка происходящего прояснилась. В клубах дыма и зареве пламени проступали очертания небольшого посёлка, расположенного возле железной дороги. Эх, не поленись я тогда, отмахай на дрезине ещё немного, и добрался бы сюда. Впрочем, не факт, что тогда бы мне повезло: чуть погодя сюда влетел бы этот бешеный состав и устроил здесь светопреставление. Так что у меня были все шансы попасть под раздачу и не уйти живым.

Вообще, слабо верилось, что в этом кромешном огне и пламени есть живые. Но всё-таки они были: то тут, то там мелькали человеческие фигурки в тщетных потугах отстоять хоть что-то от всепожирающего огня.

Меня и пожарище отделяли сотни метров, но даже на таком расстоянии я ощущал, как пышет жаром пламя, как спирает дыхание от невозможности сделать хотя бы один нормальный вдох и как покрываются в несколько слоёв копотью одежда и тело. Даже бомбёжка с воздуха не причинила бы посёлку такого урона, как взрыв одного товарного состава.

Я не видел пожарных. Возможно, посёлок был слишком мал, чтобы иметь свою команду, или героические эмчеэсники погибли, сражаясь с огнём. Поэтому огонь тушили немногочисленные гражданские, вот только все их потуги были сродни сизифову труду.

Я не стал лезть в самое пекло, от меня там всё равно не было никакого толка. Слегка обогнул пожарище и вышел к чему-то, что можно назвать хутором, – двум отдельно стоящим домам. Им тоже перепало от взрывов и огня: стёкла вылетели, на одном загорелась крыша, причём довольно серьёзно – ещё немного, и вся конструкция рухнет.

Моё внимание привлёк чей-то крик. Я обернулся на него и увидел безумного вида женщину, которая бежала к дому с горевшей крышей. Её лицо было в саже, одежда порвалась и почернела, причёска растрепалась.

– Дина! – кричала женщина. – Дина!

Я встал у неё на пути.

– В чём дело? Я могу вам помочь?

– Пусти! – Она попыталась прошмыгнуть мимо. – Пусти, гад! Там, в доме, моя дочь – Дина! Она… она сгорит!

Я обернулся. Дом быстро занялся, из него уже вырывались длинные языки огня. Отпустить туда эту несчастную – значит обречь на верную смерть.

– Дина-а-а! – протяжно завыла женщина, глядя на дом.

К нему даже подойти теперь не представлялось возможным: сплошная жара и камень. Не факт, что Дине удалось там выжить. И всё-таки я был обязан сделать хоть что-то. Если остался хоть малейший шанс, тысячная доля процента, что девочка жива, я должен прийти ей на помощь.

– Стерегите, – приказал я, отдавая женщине винтовку. – Где обычно находится ваша дочка?

– В детской. Она сразу за большой комнатой.

– Пожелайте мне удачи, – ободряюще произнёс я и пошёл, стараясь не думать, что ждёт меня там, в огне, и что я увижу такого, чего ни за какие богатства мира увидеть не пожелал бы даже врагу.

Во мне ещё оставался нерастраченный запас маны, я берёг его на самый крайний случай. Кажется, этот случай настал. Сложно сказать, на сколько хватит волшебного вещества и что с нами станет, когда иссякнет запас. Но… делай, что должно. А я должен быть сейчас внутри дома. И лучше защитного кокона мне не придумать. Надеюсь, он сумеет устоять в огне и дыму.

Сжав кулаки на удачу, я ринулся в выгоревший дверной проём.