Лучший из лучших

Именно в те времена они познакомились. Зуга был пассажиром на великолепном клипере «Гурон», который плыл из Бристоля на мыс Доброй Надежды. По иронии судьбы в то время Зуга не подозревал о том, чем занимается Сент-Джон, и путешествовал вместе с сестрой, Робин Баллантайн, – врачом-миссионером, поставившей себе цель искоренить работорговлю в Африке.

Обнаружив, что Сент-Джон плывет в Африку не для того, чтобы обменять бусы и медную проволоку на слоновую кость, страусиные перья, копаловую смолу и золото из королевства Мономотапа, а за более выгодным живым товаром, Робин Баллантайн пришла в ярость, которую усугубляло чувство вины от путешествия на корабле работорговца. Именно Робин, горя желанием мести, обратилась за помощью к королевскому флоту и подставила Сент-Джона и его великолепный клипер с грузом из пятисот первоклассных рабов под пушки британской антирабовладельческой эскадры.

Сент-Джон, американский подданный, имел право не пустить британцев на корабль – но за отказом последовала жестокая схватка, половина экипажа была убита или искалечена, а клипер пострадал настолько, что победители оттащили его в Кейптаун на буксире.

Губернатор британской колонии в конце концов выпустил Сент-Джона из кейптаунского каземата и позволил уехать из страны – однако рабов отобрали, а кораблям Мунго запретили приближаться к берегам Африки. После этого Зуга потерял с ним связь – до выхода своей книги «Одиссея охотника». Сент-Джон написал на адрес лондонского издателя, и с тех пор они время от времени переписывались. Собственно говоря, именно описание алмазного прииска в одном из писем Зуги заставило Мунго приехать в Кимберли.

Из писем Зуга знал о том, что происходило в жизни Сент-Джона: после освобождения из тюрьмы в Кейптауне он вернулся в Фэрфилдс, на свои сахарные и хлопковые плантации возле Батон-Руж, – за несколько недель до первого пушечного выстрела в форту Самтер, с которого началась Гражданская война в США.

Луизиана проголосовала за выход из федерации. С началом военных действий Мунго собрал верховой отряд ополченцев и совершил несколько блестящих налетов на пути подвоза и тыловые базы федеральной армии. Потрясенные успешностью набегов северяне прозвали Сент-Джона Смертоносным Мунго, объявили вне закона и назначили за его голову награду в пятьдесят тысяч долларов. Сент-Джон получил звание генерал-майора, а затем раскаленный осколок выбил ему левый глаз; лошадь понесла и тащила запутавшегося в стремени Мунго целую милю. К тому времени, когда он вышел из госпиталя, Виксбург пал, Грант одержал победу. Сент-Джон понял, что Конфедерации нанесен смертельный удар, и захромал по безлюдной дороге обратно в Фэрфилдс. Там воняло хуже, чем на любом поле битвы: к зловонию забродившего сахара примешивался смрад горелой плоти. От сгоревшего дотла дома остались лишь четыре колоннады – точно памятник мечтам Мунго.

Теперь, годы спустя, Сент-Джон приехал с мыса Доброй Надежды в фаэтоне, запряженном парой великолепных соловых лошадей, в зубах черная сигара, единственный глаз сверкает, а рядом сидит эта странная женщина. В Кимберли Сент-Джон первым делом зашел в отделение банка на рыночной площади и предъявил ошеломленному клерку кредитное письмо на плотной дорогой бумаге с золотым и розовым тиснением, удостоверенное печатью лондонского банка. Кредит был выдан на умопомрачительную сумму в полмиллиона фунтов стерлингов. Сент-Джон скромно ограничился сотней фунтов наличными и снял номер в отеле «Крейвен» – самой роскошной и удобной гостинице в Кимберли. Придя в себя от изумления, клерк взволнованно поделился новостью об американском генерале с полумиллионом фунтов в кармане.

На следующий день Мунго невозмутимо принял приглашение пообедать в клубе Кимберли и снисходительно улыбнулся, когда мистер С. Дж. Родс высказал предложение, поддержанное доктором Линдером Старром Джеймсоном, принять генерала Сент-Джона в члены клуба. Некоторые богатые и влиятельные люди тщетно добивались этой чести с самого основания престижного общества.

Сент-Джон откинулся в кресле и крутил между пальцами бокал шампанского, наблюдая, как собравшиеся за столом мужчины раболепствуют перед его женой. Даже мистер Родс, известный своим безразличием к женским чарам и обычно грубо прерывавший фривольные беседы, отвечал на бесхитростные вопросы миссис Сент-Джон и улыбался ее остротам.

Сделав над собой усилие, Зуга оторвал взгляд от Луизы и повернулся к Мунго, решительно переведя разговор с покроя юбки, позволявшего ездить верхом по-мужски, на то, чем занимался Сент-Джон в последнее время.

Луиза прекрасно поняла причину такого поведения. Тем не менее, бросив на Зугу оценивающий взгляд, она мило улыбнулась и покорно замолчала, позволив наконец мужчинам поговорить о вещах действительно важных.

Сент-Джон побывал в Канаде и Австралии. В подробности он не вдавался, но все поняли, что путешествия были весьма успешны, и внимательно слушали рассказы о пшенице, опалах, шерсти и золоте, засыпая Мунго вопросами, на которые он со знанием дела отвечал.