Лучший мир

– Да, с вами, – тихо ответил д-р Одинцов, дотронувшись пальцами до своей короткой бородки.

Пауло Мендес закрыл свой кожаный альбом зарисовками. Портреты в овальных рамах смотрели на него со стены с зелеными обоями.

Сон Дмитрия

Улыбка солнца, сквозь тучи.

Узоры солнца. Узоры на солнце.

Полковник Жабинский мог их расшифровывать или читать, кто знает?

Вверху отпечатался сквозь облака лик или облик Георгия Победоносца с копьем наперевес на коне.

(Этот неутомимый полковник Жабинский).

Вечно преследует. Зачем он здесь?

– Ну, зачем мы встретились, ведь ты же не попадаешь в мою вселенную? Это исключено.

– Я так захотел.

Потом все закрылось.

Где он очутился? Почему так темно? Неужели в тюрьме.

Свисающая паутина с зарешеченного окна. Непроглядная тьма. В окне луна.

Каменный пол с громадными каменными плитами. Голые стены, покрытые плесенью.

Пауло Мендес, соглядатай и провокатор, четко написал свой донос.

…Спешу сообщить, что вышеозначенные господа, совершили противоправные действия (учинили заговор) под видом собрания друзей.

Спешу уведомить, и т. д. и т. д.

Час оживления

Полковник Жабинский воплощался в разных образах.

Легкая оторопь сквозит в его лице.

– Как он оказался здесь?

Как он мог находиться в нескольких местах одновременно… Или это умело расставленные кадры (Двойники).

– Что ты можешь? – Звучал где-то голос.

– Только изменить мир. Или принять его.

– Так же и все. Они вынуждены жить только час, каждый в своем сюжете.

– А разве мы тоже не вынуждены жить каждый в своем сюжете, а мечтать, может быть, о другом? – Возражал мысленно полковник.

– Да, так оно и есть. Но на это где-то есть Ликвидатор ненужных сюжетов. Он стирает ненужный сюжет. Он отслеживает их все время. Отслеживает вирус. Через определенный интервал – обновление.

Рывок в многомерное время. Где присутствуют гости из других эпох.

Обжигающий глоток свежего воздуха в легкие.

Потом была Морелла. Что связывало его с этой женщиной?.

Конечно, она выглядела сногсшибательно. Черные, волнистые волосы с легким синеватым отливом, матовое лицо.

Глаза с косым разрезом из-под длинной челки.

Гибкая фигура, затянутая в какой-то комбинезон черного цвета, похожий на вторую кожу.

Полковник Жабинский нехотя облачался в костюм, похожий на скафандр, весь ребристый, точно обтекающий тело.

Она помогала ему облачаться в костюм.

– Позволь быть с тобой, и даже любить тебя, – сказал он с легкой насмешкой.

– Как я могу запретить. – Она ответила так же.

Живое подвижное его лицо притягивало.

Карие глаза, чуть глубже посаженные, скулы с легким коричневым оттенком. Коротко остриженные черные волосы. Весь он был один порыв и движение.

Пора было действовать

Подумал он не без иронии. Жабинский медленно поднимался.

В темной массе облаков, так ему казалось, появились небольшие светлые просветы, похожие на чьи-то яркие немигающие глаза.

Пора было действовать.

Перед ними был мост и два берега, его соединяющие, (прошлое и будущее)..

Полковник Жабинский, (он, по своему любил эту женщину), хотя где-то и презирал и даже боялся за ее паранор-мальные способности.

Она была его т. н. Пифией, предсказательницей событий.

Бескомпромиссный ответ ждал их впереди. Казалось, они были уже наполовину в другом мире. (Она звала его туда).

Они проходили мимо колышущихся белых шаров и белых облаков, больше похожих на прозрачные мыльные пузыри. Все двигалось и переливалось. Составляло как бы тысячи разноцветных бус.

Новый герой всегда появляется внезапно.

У нее были в виде украшения кварцевые серьги из горного хрусталя, показывающие ход времени. Лишь стоило прикоснуться к ним.

– Позволь быть с тобой и даже любить тебя? – Сказал он не без иронии, держа ее за руку.

– Как я могу запретить. Я ничего не имею против. – Она ответила ему все так же.

Они переходили из одного круга в другой по тонким переходам.

Голубые планеты-шары были вокруг – они могли видеть, но не могли докричаться. Звук поглощался переливающийся средой и музыкой сфер.

Они уже очутились по другую половину моста, в будущем.

Большие столбообразные башни покачивались из стороны в сторону, город «тысячи грез».

Так, они уже находились в большом роскошном зале с длинными зеркалами и, проходя, отражались в них в полный рост.

– Почему, почему, Серафис, ты гонишь меня туда?

– Так надо, Морелла, так надо.

– Ты никогда не любил меня.

– Морелла, – ты необыкновенная женщина, притом ты это знаешь.

– Конечно, понятно, ты просто пользуешься мной.

Вернее, тем, что есть во мне (как ты говоришь), необыкновенное. Я – на службе.

– Нет, нет, это не так.

– Я знаю, я для тебя просто боевая единица.

Посмотри, ночь надвигается, мне пора.

– Наверное, ты несправедлива ко мне, – он повернул к ней голову.

– Да, ты вечно путаешься в показаниях. – Она помотала головой.

Есть что-то щемящее, каждый раз прощаться навсегда.

– Но так надо, г-н Полковник.

– Куда же ты?

– Мы проходим сквозь зеркала, вы забыли, г-н полковник?

– Увидимся.

Она прикоснулась рукой к стеклу. И большое зеркало поглотило ее.

Все-таки она была fame fatal, – подумал он.

Она тоже так думала…