Лучший режиссёр (The best director)

Также был один разнорабочий, который вечером вдребезги напился в баре, устроил стычку с посторонними людьми и угодил в полицейский участок. Ван Ян злостно ругался, но, взяв себя в руки, всё-таки уладил это дело, а потом вышвырнул этого типа из съёмочной группы.

Хоть этот тип и был мелким разнорабочим, однако если этот инцидент осветится в СМИ, репутация «Классного мюзикла» сильно пострадает, а дальше начнётся цепная реакция. Вероятно, журналисты даже разузнают, что Уолли Пфистер некогда снял множество эротических фильмов. В этом случае вся рекламная кампания развалится.

С подобными хлопотами приходилось разбираться почти каждый день, и это в самом деле выматывало. Пусть Ван Ян был молод и пребывал в расцвете сил, пусть он горел желанием создать качественный фильм, однако по прошествии некоторого времени он иногда чувствовал себя изнурённым.

Сейчас Ван Ян начал понимать, почему преподаватель по операторскому мастерству говорил, что режиссёры — это «пороховая бочка» и «террористы», и что их ни в коем случае нельзя раздражать, иначе они обругают тебя на чём свет стоит. Ван Ян считал, что если бы ему рядом докучал какой-нибудь продюсер, вечно твердивший: «Приятель, так нельзя снимать!», «У нас недостаточно денег!» и тому подобное, он бы точно вспылил и как следует обматерил продюсера.

К счастью, приближалось Рождество, в Восточной школе уже начались каникулы, проводить съёмки стало намного комфортнее. И Ван Яна перестали ежедневно досаждать фанатичные ученицы, что позволяло ему сэкономить много сил.

В процессе съёмок Ван Ян, разумеется, больше всего был сосредоточен на своих режиссёрских обязанностях, а именно на том, что указывал актёрам, как им выступать. Некоторые исполнители важных ролей в «Классном мюзикле» были неопытными новичками. У них была слабая актёрская игра. Это, например, касалось Тома Уэллинга. Он всегда выступал слишком зажато, лицо не выражало никаких эмоций. Только когда Ван Ян напоминал, что надо улыбнуться, тот улыбался. Меньше всех беспокойства доставляла Рейчел. Она играла великолепно, сцены с ней почти всегда снимались с одного дубля, а если и приходилось переснимать, то только потому, что кто-то из других актёр напортачил. Благодаря ей Ван Ян сэкономил немало плёнки.

А выступления Джессики можно было назвать ужасными, они были даже хуже, чем у Тома. Проблема заключалась вовсе не в её телодвижениях, умении держаться перед камерой или репликах. В этом плане она даже превосходила остальных. Но она имела большие проблемы с мимикой. Ван Яну приходилось подробно рассказывать ей, как сыграть, и лишь после многократных пересъёмок Джессике удавалось удовлетворить его требованиям. Не будет преувеличением, если сказать, что большую часть съёмочного процесса тормозила именно она, в противном случае всё проходило бы гораздо быстрее.

Однако в данной сцене Джессика не могла нормально отыграть уже двадцать один дубль. Здесь главная героиня Габриэлла должна выражать теплоту и нежность. Джессика же всего лишь с улыбкой на лице произносила реплику, абсолютно не достигая нужного эффекта. Это была её старая проблема. Сама она очень серьёзно подходила к съёмкам, даже усердно оттачивала актёрское мастерство, тем не менее у посторонних людей создавалось ощущение, что она «играет», а не отдаётся чувствам. Она как бы существовала изолированно от истории. Поэтому все её старания почти ничего не стоили.

— Петь с тобой было классно… — с улыбкой говорила Джессика, глядя на Тома. Её голос звучал неестественно, потому что она была чрезвычайно взволнована и боялась преждевременно услышать «стоп».

И всё-таки она это услышала.

— Стоп! Стоп! Стоп! — заметив, что Джессика стала играть ещё хуже, Ван Ян не выдержал и три раза подряд скомандовал остановиться. Из-за напряжения, накопившегося за последние дни, он резко вспылил, но быстро среагировал и успокоился. Он выдохнул, потирая лоб, и покачал головой, сказав:

— Сделаем небольшой перерыв.

После его слов Пфистер убрал с плеча камеру, стоявший рядом Гарри осторожно взял камеру и установил её обратно на стойку. Осветитель Стив Тейлор тоже отложил рассеиватель света, Том встал со скамейки, посоветовал Джессике расслабиться и отошёл в сторону любоваться горным пейзажем.

Джессика c хмурым видом и сжатыми кулаками сидела на скамейке и жаловалась про себя: «Какая же я идиотка!» Она боялась пересъёмок, особенно тех пересъёмок, которые случались по её вине. Она и так уже играла на пределе своих возможностей, перепробовала все приёмы игры, но по-прежнему не справлялась.

В течение полумесяца Джессика почти ежедневно попадала в такую ситуацию, неоднократно переснималась, слушала указания Ван Яна, но чем терпеливее вёл себя Ван Ян, тем сильнее она нервничала. Теперь она провалила двадцать два дубля подряд, установив новый личный рекорд. Она чувствовала себя так подавленно, что ей даже тяжело было дышать.