Лучший шпионский детектив

Мысли стали опять путаться в голове Марины. Она не должна больше так рисковать. С другой стороны, это просто знакомство. Его необязательно превращать в семейную жизнь и любовь до гробовой доски. Четко подмечено для черной вдовы — до гробовой.

— Так что?

— Могу пригласить вас на процедуру получения диплома, — пошутила Марина.

— Хорошо, что не укола или клизмы, а то слово процедура у меня вызывает неприятные ассоциации, — рассмеялся Игорь.

Лицо Марины стало серьезным. Она все еще боролась с собой. Можно ли так рисковать чужой жизнью? Ну, хоть на один день. Не больше.

— Тогда в пять часов у медуниверситета.

— Его уже переименовали в университет?

— Да.

— Хорошо. Только давайте обменяемся номерами телефонов. Думаю, там будет много народа.

Марина кивнула и продиктовала свой номер. Игорь вбил номер в свой сотик и позвонил ей. На этом они расстались.

Дальнейшее время Марина убила на магазины и салон красоты. Она не любила парикмахеров, а особенно, мани- и педикюрщиц. Она так их и называла. Но пришлось отдаться истязателям ногтевых лож и пластин.

Игорь ждал ее у самого входа в университет в белой рубашке с галстуком и в серых наглаженных брюках. В руках его алели розы. Он улыбался. Марина почувствовала внутри какое-то спокойствие и удовлетворение, даже гордость, что пришла не одна. С кавалером и розами. Ее то и дело приветствовали разодетые коллеги — новоиспеченные врачи, и все они направились в центральный холл медуниверситета. Церемония была торжественной, но несколько затянулась. Они давали клятву Гиппократа. Затем ректор вручал дипломы. Далее был ресторан. И Марина впервые после смерти Олега позволила себе потанцевать.

Ей казалось, что все пяляться на нее, от этого кружилась голова, и тошнило. Она сказала, что устала и попросила Игоря проводить ее домой. Он вел себя примерно, проводив девушку до дверей квартиры, и даже поцеловал руку.

На следующий день он позвонил и предложил встретиться, но Марина отказалась, сославшись на дежурство. На самом деле, она боялась. Она боялась новых отношений, проклятья, а, самое главное, она больше не чувствовала той юношеской тяги к противоположному полу. То ли блондины были не в ее вкусе, то ли жгучее желание поскорее выйти замуж перестало жечь. Устав от нотаций тетки, она в начале шестого поехала в пятую больницу.

— Привет, Андрей Иванович!

— Тебя можно поздравить? — спросил он.

— О, да. Диплом в кармане. Только работать пока не могу. Нужно закончить интернатуру. Возьмете меня к себе?

— Конечно, возьму. Куда же я денусь. Ты уже неплохо шьешь.

— Мне нужно поговорить с вами.

— Сначала — работа. Пойдем в приемку. Только что звонили.

Они поплелись по этой невыносимой жаре в приемное отделение, где страдали и мучились очередные поступающие пациенты.

— Кстати, — сказала Марина, — слово «patient» происходит от слова «patience», что означает терпение. А у нас «больной» от слова «боль» происходит.

— Ну, это все из одной серии слова. Боль нужно терпеть. Терпящие боль и есть наши больные.

— Не все. Некоторые боль терпеть не могут, у них шок бывает от боли, — сказала Марина.

— Вот видишь, какая ты умная стала, все знаешь. Давай, смотри пациента сама. Диагноз поставишь и позовешь меня.

Андрей вышел из приемного блока. Пациентом был мужчина 42-х лет. Марина вначале узнала жалобы, потом собрала анамнез, пропальпировала живот и вышла в коридор, где Андрей Иванович болтал с коллегой терапевтом.

— Ну, что? Докладывай.

— Мужчина, 42 года, электрик. Живот заболел после обеда. Не прекращал болеть ни на минуту. Стула не было. Часа в три его вырвало. Сейчас боли в правой подвздошной области. Температура 37 и 4, положителен симптом Щеткина-Блюмберга. В анамнезе все спокойно. Думаю, аппендицит.

— Щас проверим, — сказал Андрей Иванович, и ушел за занавеску.

Через 2 минуты он вышел довольный и сообщил:

— Мы его забираем. Аппендюк. Ты молодчина. Посмотри на его анализ крови. Лейкоцитоз и шесть палок.

— Радуйся, хорошие кадры к нам на смену идут, — сказал терапевт.

— Хорошие. Да, мы и сами еще не так стары. Еще поработаем.

Операция прошла успешно. Аппендикс благополучно удалили, и Марина зашивала рану.

Потом они обошли всех больных, кого-то пришлось перевязать, кому-то добавить обезболивающих. И только в половине двенадцатого вечера они с чувством исполненного долга вернулись в ординаторскую. Андрей заварил густой черный чай, почти чифирь, и добавил мяту. Такой чай снимал ему головную боль, которая мучила его уже много лет, как плата за ночные дежурства. Он закурил, выдыхая дым в открытое окно.

— Так, о чем ты хотела поговорить?

— Я… я тут недавно познакомилась с одним парнем. Но встречаться с ним боюсь. Вдруг на мне это проклятье «черной вдовы», и он погибнет, как и те. Может, на нас и впрямь родовое проклятье. Папа — один, тетка — тоже. Два трупа в моем анамнезе, сами знаете.

— Какой бред! Просто бред. Меня еще добавь в свой список и моего брата. У нас тоже проклятье. Мы ведь холостяки. И это говорит человек, получивший вчера диплом врача! Надеюсь, красный?