Лучший способ примирения

На сей раз, когда она отстранилась, он почувствовал, точно в груди что-то оборвалось. Однако безмолвно позволил ей встать и не сделал попытки скрыть тот факт, что хочет ее – и сильно. Увидев это, Бриттани вспыхнула, глаза стали бездонными, волосы буйными волнами падали на плечи. Кайро понял, что фарс фарсом, но он не успокоится до тех пор, пока не получит ее. Для начала в качестве любовницы. Хотя и на роль жены больше никто не подойдет. Он не понимал почему, ведь, по сути, нужно лишь оставаться королем без трона, а для этого подошла бы связь с любой проституткой. Но он гнал подобные мысли. В нем течет кровь многочисленных поколений Санта-Домини. Пятьсот лет эта династия оставалась у власти, устанавливая свои правила, и всегда знала, чего хочет. А еще она рушила все препятствия.

Может, он и потерял королевство, но остался собой, каким его воспитали, и плевать на тьму в душе и позор, что окутывал его вместо королевской мантии. Сейчас все это не имеет значения. Он – Кайро Санта-Домини. Это важно.

– Меня ты не получишь.

– Глупая девчонка. Ты что, не понимаешь, что таким образом только раззадориваешь меня?

– Тебе придется научиться принимать отказы.

– Этого не будет никогда.

Наутро Бриттани проснулась в своей маленькой квартирке на четвертом этаже потрепанного дома в районе Монмартра, до смешного крохотной. Стоя на стуле в кухне, можно было увидеть крыши Парижа и небольшой кусочек базилики церкви Сакре-Кёр. Глядя на серебристый купол, она порой забывала обо всех своих тревогах. Не позволяла себе думать о том, что произошло накануне, о снах, преследовавших всю ночь. Она просыпалась раз за разом, пока наконец не провалилась в милосердную тьму без видений. И все же, запрещая себе все эти мысли, ощущала прикосновение рук Кайро, вкус его губ. Тело вытворяло странные штуки, грудь словно увеличилась вдвое, внизу живота точно кто-то тянул за невидимую нитку. И это ее собственное тело, которое она трепетно охраняла от посягательств с самой первой брачной ночи, когда пришлось прятаться от пьяного придурка-мужа. Именно тогда Бриттани решила, что лучше уж умрет старой девой, чем позволит кому-либо прикоснуться к себе против своей воли. Кто бы мог подумать, что когда-нибудь тело откажется повиноваться рассудку.

После долгого душа она отправилась в спортзал, где принялась наказывать себя более трудными, чем обычно, упражнениями. Но даже на беговой дорожке к ней возвращались воспоминания о вчерашней ночи и снах. Плохой знак. В таком подавленном, расстроенном состоянии она вернулась домой. Взяв телефон, заряжавшийся на тумбочке, она поняла, что все только начинается. На экране высветились пропущенные звонки от матери. Ни одного сообщения. Бриттани, хмурясь, пролистывала журнал вызовов, когда экран вспыхнул снова.

Холод ужом скользнул по спине. Последний раз, когда мать вот так звонила, бывшие приемные дети Бриттани, по возрасту годящиеся ей в родители (только она и Жан-Пьер находили это забавным), объявили в газетах о своем отношении к ней и изгнании «этой проститутки» из семейного дома. И конечно, мамочка слова не сказала в защиту дочери, лишь звонила, чтобы поныть о том, как бесчестное поведение дочери бросает тень на весь род Холлис в Галфпорте. Неужели ей не стыдно?

– Снова хочешь меня пристыдить, ма? – Наступит время, когда она перестанет отвечать на звонки матери. Когда-нибудь, когда поймет, что эта женщина рассматривает ее лишь как источник дохода и ни о какой любви не может быть и речи. – Или хочешь, чтобы я заплатила за квартиру?

Бриттани отбросила телефон, не слушая мать, и включила ноутбук. На сей раз ей даже не пришлось искать свое имя в поисковике: заголовки газет были на первой же странице.

«Его Королевская Стриптизерша».

«Как низко может упасть Кайро».

«Черная вдова Бриттани поднялась в котировках».

Сердце в груди отбивало тревожный ритм, и, наводя курсор на название первой статьи, Бриттани уже догадывалась, что увидит.

Но оказалось еще хуже.