Лучший телохранитель – ложь

После еды гостю были предложены сигары и кубинский ром, от которых Алим вежливо отказался, поскольку это противоречило его религии. Весь вечер Кастро через переводчика развлекал гостя воспоминаниями о революции. Афунди был небогат и не имел хорошего образования, поэтому очень слабо разбирался в мировой истории. Он почти ничего не знал о революции на Кубе. Кастро, который привык стоять перед многотысячными аудиториями увлеченных слушателей, которого люди принимали, часами простаивая под обжигающими лучами палящего кубинского солнца, который наперед знал реакцию своих слушателей, неожиданно для себя заполучил во время обеда этого молодого человека с энергичным лицом. Разговаривать с ним было все равно что писать на чистой грифельной доске.

Кастро начал свой рассказ с самого начала, с неудачной попытки штурма казарм Монкада во времена его юности. Именно тогда он понял, что такое быть революционером. Он рассказал Алиму о том, как его с братом Раулем схватили и бросили в тюрьму, о том, как позже они отправились в Мексику, чтобы приобрести там опыт революционной борьбы. Он рассказал и о возвращении на остров с «армией», численность которой не достигала и сотни бойцов, об устроенной гвардейцами Батисты засаде, когда почти все его соратники были истреблены.

— Именно поэтому, если ты на войне, тебя никогда не оставляет чувство, что дыхание врага где-то рядом. Они дважды имели возможность меня убить, сначала в тюрьме, а потом в засаде, когда они не попали в меня, — сказал Кастро.

По мнению Алима, человек может быть старым или больным, но иногда он обладает такой силой духа, что все это просто не ощущается. В тот вечер они провели вместе почти двенадцать часов. И расстались намного позже того, как во дворе пропел петух и полоски солнца проступили в комнате через окно столовой, где сидели собеседники.

Ту ночь Кастро превратил в свой монолог. Алим сидел и вежливо кивал, улыбался, где это было нужно, и слушал, как переводчик пытался максимально доходчиво довести до него воспоминания и чувства своего вождя. Кастро говорил о Че и о захвате правительственного поезда с боеприпасами в Санта-Кларе, который решил судьбу Батисты, о том, как он, Фидель, ворвался в Гавану во главе своей армии. Он рассказывал и о поездке в Нью-Йорк, где выступал на трибуне ООН, о нападении на него в президентском номере отеля, об американском вторжении в заливе Свиней и о многочисленных попытках убить его, предпринятых американцами за эти годы.

Он рассказывал об американском ЦРУ, по указке которого его друга Че казнили в Боливии. Фидель говорил и о попытках американцев задушить революцию, ввергнуть в нищету народ страны путем введения экономического эмбарго, которое не снимают вот уже сорок лет. По словам Кастро, американцы так же действуют и против родной страны Алима.

Чем дольше длилась та ночь, тем отчетливее понимал Алим, что даже после выпитого рома Фидель пребывал в лучшей форме, чем его гость. К трем часам ночи Афунди умирал от усталости. Его мучительно тянуло в сон. При этом Кастро, казалось, совершенно не уставал. Алиму же было нужно постоянно демонстрировать знаки уважения к своему хозяину. К шести утра Алим уже не мог даже притворяться — он заснул.

Алим не знал, сколько времени прошло, прежде чем окрик Фиделя вырвал его из забытья. Он поднял тяжелую голову как раз в тот момент, когда Фидель собирался в очередной раз ударить сжатым кулаком по столешнице. Переводчик продолжал монотонно переводить поток речи Кастро: «…предательство доверившегося союзника перед лицом империалистической агрессии».

Голос Фиделя перешел в рев. В нем зазвучала ярость, заглушаемая чавкающими звуками в момент, когда кубинский вождь прикуривал очередную сигару. Фидель обернулся и сердито посмотрел на Алима.

Афунди чувствовал себя подавленным. Ему казалось, что, заснув, он смертельно обидел хозяина, принимавшего его. Но через несколько секунд, после того как прямо спросил об этом переводчика, он понял, что ошибался. Постепенно Алим снова стал улавливать отдельные мысли Фиделя, которые пропустил, задремав. Кастро говорил что-то о советских и российских ракетах, размещенных на кубинской территории для защиты страны. Было видно, что ярость Кастро не успела остыть даже по прошествии более чем сорока лет.

— Все кончилось тем, — говорил Фидель, — что те немногие русские, что остались верны революции, провели свою жизнь, спасаясь от собственного правительства в горах Колумбии. — Затем он посмотрел на гостя горящими глазами: — Именно из-за тех событий я пригласил вас сегодня сюда. Да, кстати, чуть не забыл. У меня есть подарок для вас и ваших друзей. Он невелик, всего лишь маленькое напоминание о вашем доме.

Кастро потянулся со стула к полке над своим столом и вынул оттуда газету. Алим сразу же узнал развевающееся знамя на титульной странице, большие буквы курсивом на фарси. Он узнал эту газету. Это было провинциальное издание, которое издавалось и распространялось в горном районе недалеко от его дома. Афунди не получал известий с родины уже почти два года.