Лучший забавный детектив

Очень боясь показаться совсем уж бестолковой, я осторожненько спросила:

– И он не может быть в этом городе? – По моим смутным воспоминаниям Назару Туполеву принадлежал негласный титул «Король города».

Судя по взгляду Кирилла, от титула «мисс бестолковость, год нынешний», мне отвертеться не удалось. Но разговор о брате расправил сведенные ужасом плечи Кирилла, смутные очертания силуэта, притулившегося за ящиком с пряниками, обрели почти сгинувшую горделивость, и взгляд почти блеснул в ночи.

Но хватило горделивости ненадолго. И я как-то сразу догадалась, что если младшего братишку не посадят, то старший брат ему сам голову оторвет. Уж это точно.

– А-а-а, без брата вы не справитесь?

– Нет. За Беллу они мне отвесят по полной программе – с КПЗ, с переполненной камерой… и ни один адвокат не поможет.

В принципе за дело, я насмотрелась буйных мужей из всевозможных соседей, но тем не менее придала голосу сочувственность:

– А как же состояние аффекта?

– Без разницы. Они даже в постели не были.

– Подождите Кирилл, – я встала, пригладила волосы и промямлила: – Видите ли, в чем дело… Дело в том, что Генрих Восьмой давно ходит к вашей жене…

– Кто?!

– Простите. Рыжебородый мужчина в дубленке.

– Мне послышалось, что «Генрих Восьмой».

– Не послышалось, – созналась я. – Это я так его для определенности прозвала. Видите ли, в чем дело…

– Короче.

– Короче, я работаю в этой палатке полтора года, – шагая по буквам, четко отрапортовала я. – И если вам это поможет, то могу составить для предъявления в суд график визитов Генр… любовника вашей жены в ваш дом.

– Что-о-о?!

– О боже, – вздохнула я. – Я работаю сутки через двое. И по режиму своей работы смогу точно установить дни визитов этого типа. Например. Я помню – Тушкоев привез коробку со шпротами (точную дату можно установить по накладным), я расставляла банки на витрине и видела, как рыжебородый мужчина с цветами входил в подъезд. Или так, – день когда у палатки подрались два бомжа (число можно проверить по милицейскому протоколу, бомжи нам витрину разбили), тоже был приемным…

Глаза и рот Кирилла приобрели очертания московских баранок:

– Ушам своим не верю, – пробормотал он. – Вы что, хотите сказать, что жена изменяет мне полтора года?!

– В общем-то, да, – смутилась я. – Если бы она была жива, то я бы ни за что не стала вмешиваться… Но раз уж такое дело… раз уж ей все равно ничем не поможешь…

За полтора года я успела свыкнуться с мыслью об изменах жены моего героя, а вот Туполев был в шоке.

– Какой я болва-а-ан!! – пропел, простонал Кирилл. – Это же, это же…

– В общем-то… да.

– Помолчите, – приказал он и, схватив бутылку «Путинки», присосался к горлышку.

Три балла по шкале Софьи Ивановой. Даже с минусом. Когда Туполев, попив водки, обтер рот рукавом пальто, к оценке были добавлены еще два жирных минуса – рядом с его локтем лежала распечатанная упаковка бумажных салфеток.

Поупражнявшись, видит бог, совершенно автоматически, с оценочной шкалой, я посмотрела в несчастные глаза обманутого мужа и тут же устыдилась: бессердечная ты девица Софья! У человека такое горе, а ты ему рейтинг понижаешь.

– Кирилл, а вы не можете позвонить своему брату?

– Нет.

– Вы не знаете номер его телефона?

– Не знаю. Его никто не знает. Есть только адрес электронной почты.

Как все, однако, сложно у богатых, поговорить по-человечески не могут. Но я целенаправленно уводила Кирилла от мыслей об измене жены и переводила разговор на брата. Хотя больше всего мне хотелось спросить: а что собственно произошло в вашем доме? Каким образом в присутствии огромного Генриха Восьмого вы умудрились разделаться с женой?

Но я боялась возвращать Туполева в его дом даже мысленно и поэтому проговорила:

– Кирилл, через две трамвайные остановки есть круглосуточное интернет-кафе. Может быть, вам стоит поехать туда и отправить брату сообщение?

Туполев-младший мрачно покачал головой.

– У него сменился адрес. Поэтому я и вернулся. – Кирилл зябко поежился и, запустив пальцы в волосы, скорчился и застонал: – Господи, ну за что мне все это?! Как я все это не-на-ви-жу!!

Я испугалась нового приступа отчаяния, замолкла, и он совершенно сосредоточился на своих несчастьях. Рассказывая ему о Белее и Генрихе Восьмом, я надеялась что он хоть немного, хоть чуть-чуть найдет для себя оправдания, немного переориентируется, но не угадала – сделала только хуже. Не знаю, как бы вела себя я, потеряв близкого человека, но, наверное, точно так же корчилась от ужаса и рвала на себе волосы.

– Кирилл, пожалуйста, успокойтесь. Сделанного не воротишь…

– Да что вы понимаете! – вспылил он. – Четыре года назад я потерял отца, мать… в невменяемом состоянии, брат – в бегах, теперь и я… идиот… Боже, какой же я идиот!! Ладонью по щеке! А она упала!

– Как?

– Как-как… Головой об косяк! Вот как! Я и ударил-то несильно, – как-то удивленно, запинаясь, поведал Кирилл, – а она, она всегда, даже дома на каблуках…ходит…

«Ходила», – мысленно поправила я и вспомнила сногсшибательные шпильки мадам Зеро. Видимо, длина ног у покойной подгуляла и даже дома она не снимала каблуков. Бедняжка.