Луденские бесы

Как известно, некоторые из ведьм имеют дополнительные сосцы, а другие — нечувствительные участки кожи, которых касался палец Нечистого. Если ткнуть иглой в такое место, ведьме не больно, и крови нет. У Грандье дополнительных сосцов не оказалось. Значит, у него непременно должны были сыскаться «пятна дьявола». Где же именно они находятся? 26 апреля настоятельница дала ответ. Всего «пятен» у Грандье, оказывается, пять: одно на плече, на том самом месте, где палач ставит клеймо преступнику; два на ягодицах, у самого основания; и еще по одному на каждом из яичек. Чтобы проверить истинность этого заявления, хирург Маннури провел экспериментальное исследование, более всего похожее на вивисекцию. В присутствии нескольких врачей и двух аптекарей подсудимого раздели догола, сбрили все волоски с его тела, завязали ему глаза, после чего хирург стал тыкать в него длинной острой иглой. Когда-то, в гостиной прокурора Тренкана, кюре позволил себе потешаться над напыщенным и невежественным хирургом. Теперь настало время мщения. От боли кюре кричал так, что крик вырывался через заложенные кирпичом окна и был слышен собравшейся на улице толпе. Из официального протокола дознания нам известно, что удалось обнаружить лишь два пятна из пяти, названных настоятельницей, но и этого оказалось вполне достаточно. Метод, использованный хирургом, оказался прост и эффективен. Несколько раз ткнув осужденного острым концом, он потом незаметно переворачивал иглу и тыкал тупым. Чудодейственным образом испытуемый не кричал, да и крови не было. Значит, там и находилось «пятно дьявола». Если бы испытание продолжалось дольше, то несомненно, обнаружились и все отметины. К несчастью, один из аптекарей (чужак, прибывший из города Тура) оказался менее доверчивым, чем сельские лекари, привлеченные комиссаром для участия в эксперименте. Аптекарь, увидев, как Маннури жульничает, поднял шум. Тщетно — его мнение было проигнорировано. Зато все остальные участники исследования проявили себя самым лучшим образом. Теперь Лобардемон мог утверждать, что союз Грандье с Сатаной — научно подтвержденный факт.

Но вообще-то, конечно, можно было обойтись и без науки. Связь осужденного с адскими силами сомнений не вызывала. Когда арестанту устроили очную ставку с монахинями, они набросились на него, как свора псов. Бесы орали во всю глотку, что именно этот человек заставил их вселиться в тела монахинь. Это он каждую ночь в течение четырех месяцев бродил по монастырю, приставая к христовым невестам и нашептывая им непристойности. Лобардемон и его писцы старательно все это записывали. Протокол был должным образом составлен, подписан и скопирован. С теологической точки зрения, вина тоже была доказана.

Чтобы еще больше подкрепить обвинение, экзорцисты разыскали в кельях «вещественные доказательства». Все они появились там чудодейственным образом, причем некоторые (что звучало особенно удивительно) были «выблеваны». При помощи этих «знаков» добрые сестры и были околдованы слугой дьявола. Например, среди «знаков» оказался клочок бумаги с тремя каплями крови и восемью апельсиновыми зернышками. К этому был прибавлен пучок из пяти соломинок. Затем — сверток, в котором лежали щепки, червяки, волоски и гвозди. Самое главное вещественное доказательство нашла сама мать-настоятельница. 17 июня, когда в ней бушевал бес Левиафан, она выплюнула изо рта кусочек сердца ребенка (во всяком случае именно так предмет был идентифицирован самим бесом), принесенного в жертву на шабаше близ Орлеана в 1631 году. Не удовлетворившись этим, Иоанна предъявила также оскверненную просфору и несколько капель крови и семени Урбена Грандье.

Конечно, не обходилось и без накладок. Однажды, например, бес (находившийся в непосредственной близости от Святых Даров) вдруг заявил, что господин де Лобардемон — рогоносец. Писец немедленно записал в протокол это показание. Сам барон при экзорцизме не присутствовал и впоследствии подписал документ, даже не удосужившись его прочитать. Таким образом, органы дознания официально установили, что у господина барона в семье не все благополучно. Когда эта история стала достоянием гласности, смеху и шуткам не было предела. Лобардемон разозлился, однако ничуть не смутился. Компрометирующий документ был изъят и уничтожен, глупого писца уволили, а наглым бесам задали хорошую взбучку, чтобы впредь не дерзили. Получалось, что новая доктрина куда действеннее той, что применялась раньше.