Лугару (СИ)

Познакомились они в 1919 году, когда Барчен-ко приезжал в Москву для доклада о своих работах и произвел на Бокия очень сильное впечатление. А в 1924 году Барченко стал тесно сотрудничать с секретным отделом.

Официально он числился сотрудником научно-технического отдела Высшего совета народного хозяйства, где якобы занимался исследованиями гелиодинамики и лекарственными растениями. На самом же деле Барченко был экспертом Бокия по парапсихологии.

Он выступал консультантом при исследованиях знахарей, шаманов, медиумов и гипнотизеров, которых спецотдел активно использовал в своей работе. Методика Барченко применялась и в особенно сложных случаях дешифровки вражеских сообщений — в этих случаях он проводил спиритические сеансы.

Деятельность Барченко удавалось удачно скрывать, потому что в течение 1920 — 1930-х годов органы Государственной безопасности неоднократно реорганизовывались, меняли свою структуру и название. И можно было либо полностью шифровать участие Барченко в экспериментах, либо проводить его как консультанта, со сменой названия отдела умело пряча следы.

А названия эти менялись постоянно. С 5 мая 1921 года по 6 февраля 1922-го — 8-й спецотдел при ВЧК. С февраля 1922-го по 2 ноября 1023 года — спецотдел при ГПУ Со 2 ноября 1923 года по 10 июля 1934-го — спецотдел при ОГПУ С 10 июля 1934-го по 25 декабря 1936 года — спецотдел при ГУГБ НКВД СССР. И, наконец, с 25 декабря 1936 года — 9-й отдел при ГУГБ НКВД СССР…

Среди «тем», изучаемых 9-м отделом, была одна, которая вызывала у Бокия особенный интерес. Наряду с редкими способностями человеческого мозга он коллекционировал… редкие, неизученные психические заболевания. По его приказу специально разыскивались древние документы о случаях, которые нельзя было объяснить с точки зрения медицины. К примеру, случаях одержимости и других редких явлений, балансирующих на грани болезни и мистики. Бокий обращался к ведущим психиатрам страны, чтобы изучать такие заболевания и консультироваться.

Известен интересный пример. Академик Бехтерев рассказал Бокию о невероятном психическом заболевании, которое быстро охватило большую часть населения на Кольском полуострове. Это был так называемый «полярный синдром» — когда люди массово, по 70—100 человек одновременно, лишались разума. Они начинали говорить на неизвестных иностранных языках, у них появлялось странное стремление к северной Полярной звезде, увеличивалась агрессивность и физическая сила.

Для проведения северных научных экспериментов требовалась стационарная исследовательская станция. И она была построена. Официально станция называлась Соловецкий лагерь особого назначения (СЛОН) и была открыта в июне 1923 года. Однако просуществовала она недолго, эксперимент завершился плачевно: люди сходили с ума и лишали жизни друг друга. Станцию было решено закрыть.

Бокий собирал редкие психические заболевания не только на территории СССР. В частности, он несколько раз ездил в Европу, во Францию, где занимался какими-то тайными исследованиями. Что за материал привез из Франции Бокий, никто не знал. Единственное, о чем он рассказывал, — что привез какие-то старинные рукописи из монастыря бенедиктинцев. Но что было в этих рукописях, хранилось в глубочайшей тайне.

Тут Виктор сделал передышку, а отдышавшись, поспешил сказать, что его рассказ окончен.

— Если бы я верила в Бога, здесь бы самое время было креститься, — призналась Зинаида.

— Так что, если этот чекист действительно работает в 9-м отделе под руководством Бокия, ты вступаешь на такую страшную почву, что нельзя и представить, — с горечью сказал Барг.

— Ну да, мистика и оккультизм, — кивнула она. — Но, понимаешь, я в них не верю. Я ведь работаю в морге… А что ты узнал про Асмолова лично? — помолчав, заговорила Зина снова.

— О нем мало что известно, — вздохнул Виктор. — Асмолов появился в Одессе недавно — в середине мая. Он был переведен из Москвы со специальной секретной миссией. Какой — содержится в глубокой тайне.

— Как же, — ехидно усмехнулась Зина, — понятно, что гадость. К нам все гадости приходят из Москвы.

— Если эта миссия связана с 9-м отделом…

— А с чем же еще? — произнесла она и вдруг замолчала. Почему-то из ее памяти выплыли последние слова Евгения — об ужасе, который он не смог предотвратить.

ГЛАВА 11

В пельменной было малолюдно — мало кто мог позволить себе быть в заведении общепита в разгар рабочего дня. Где-то в глубине, возможно, в районе кухни, играла радиоточка, передавая симфонический концерт. Две жирные мухи кружились над гранеными стаканами с компотом. Дама с высокой прической за кассой не снисходила до такой мелочи, как прогнать мух рукой.