Лугару (СИ)

— Успокойся… Я вспомнил. Это был Игорь, мой брат. Он был в квартире. Он никогда не открывает, когда меня нет, от всех прячется. Но стоит и слушает за дверью. Поэтому тебе и показалось страшным то, что кто-то слушает и не открывает дверь… — ласково, убедительно говорил Виктор, и постепенно слезы стихли, сменившись тихой радостью.

— Пойдем ко мне? — Виктор с нежностью смотрел на Зину.

— Нет, — она покачала головой, — теперь мы пойдем ко мне, и наплевать, что скажут соседи. Я больше к тебе не пойду. Ну, пока не пойду. Будем встречаться у меня.

— Как хочешь, — он снова пригладил ее волосы, — не надо быть такой пугливой и впечатлительной. Помни — я очень сильно тебя люблю.

ГЛАВА 16

Совсем легко, как в студенческие годы, Зина взбежала по лестнице на второй этаж старинного особняка и толкнула массивную дверь кафедры. Было странно вновь подниматься по этим ступенькам. На мгновение в душе у нее что-то с болью оборвалось и рухнуло вниз. Это были разбитые надежды и сожаления о прошлом. Но она быстро заглушила их в себе. И, не думая больше ни о чем, кроме своей цели, решительно вошла внутрь. Обратив, конечно же, внимание, что табличку с надписью «Профессор Замлынский» с двери кафедры сняли.

Накануне Зина не спала всю ночь, обдумывая все, что произошло с ней. Мысли путались, обрывались, создавая чудовищный хаос в ее голове. К ней вернулась давно позабытое ощущение беспомощности, когда на какое-то мгновение она попросту растерялась.

Решение пойти на кафедру к Евгению было спонтанным. Неожиданно оно пришло к ней на рассвете, и немного успокоило ее измученную душу. Начать с Евгения — попытаться узнать, что с ним произошло, как он связан с Асмоловым и с его расследованием 9-го отдела, означало действие. А раз нужно было действовать, то это могло постепенно привести мысли в порядок. К счастью, на следующий день был ее выходной, срочной необходимости идти на работу не было. Утром Зина встала, оделась и поехала в мединститут.

Кафедра была пуста. Это были две смежные комнаты. Одна большая, со множеством столов, другая — маленькая, как бы отдельный кабинет, в котором находился заведующий кафедрой. Это был кабинет Евгения.

Дверь в маленькую комнату была открыта, и Зина сразу пошла туда. Стол Евгения был безжизненным.

Она знала такие вот безжизненные столы, с которых убраны все вещи, а гладкая полированная поверхность сияет девственной чистотой. Так выглядят те столы, за которыми не сидят люди. На нее они всегда производили впечатление заброшенности, пустоты. И почему-то она всегда могла отличить их от тех, за которыми хозяева поддерживали идеальный, а значит, с ее точки зрения, несколько болезненный порядок.

Стол Евгения был безжизненным. Это кольнуло Зину в самое сердце. Несколько минут она стояла и молча смотрела на него, воскрешая в памяти мертвенно-бледное лицо Замлынского с кровавой раной на виске, страшное, пугающее лицо, которое видела в самый последний раз.

Сзади раздались чьи-то шаги, кто-то вошел в пустое помещение кафедры. А затем и вопль:

— Крестовская! Мать моя женщина! Глазам не верю!

Обернувшись, к огромному удивлению, Зина увидела своего однокурсника, который раньше работал в больнице.

— Крестовская! Сколько лет, сколько зим! Что ты потеряла в нашем сумасшедшем доме?

— Я тоже рада тебя видеть. Честно говоря, Евгения Замлынского. Хотела поговорить с ним по одному вопросу…

— Замлынский всегда был тупицей! — фыркнул однокурсник. — Поговори лучше со мной.

— С тобой — с удовольствием! — рассмеялась Зина. — Смотрю, ты тоже работаешь здесь? Не знала даже.

— Полгода, как перешел. Евгений меня сманил. Денег больше, да и работа лучше. И студенточки хорошенькие попадаются. Так что не жалуюсь. Ты сама знаешь, что по больницам творится. Бедлам. Здесь как-то спокойнее.

— Понимаю, — кивнула она. — А Евгений на работе есть? Смотрю, стол его как-то странно выглядит. Пустой. Необычно.

— Так ты ж ничего не знаешь! — всплеснул руками однокурсник. — Красавец Замлынский больше у нас не работает.

— Как это? — голос Зины дрогнул.

— Уволился он. И вообще уехал из Одессы. Насовсем. Заявление прислал по почте. Даже свои личные вещи не забрал. Мы их в коробку сложили, вон там, возле стены. Может, еще вернется. Уже вроде второй месяц пошел, как он свалил.

— А куда именно он уехал?

— Понятия не имею! И никто не знает. Даже город не написал.

— Странно все это как-то…

— И не говори! Не похоже на Замлынского. Он же зубами в эту кафедру вгрызался. И вдруг все бросить… А кафедра теперь без заведующего осталась. Второй месяц не могут подобрать. Все конкурсы, обсуждения, грызня… В работе хаос. А скоро осень, занятия начнутся. В общем, удружил он нам, козел эгоистичный! Если найдешь его, передай, что люди так не поступают!

— Наверное, у него были смягчающие обстоятельства… — отвела Зина глаза в сторону, — может, еще объявится. А заявление Евгения об увольнении ты видел?

— Видел, конечно. Все видели.

— Это был его почерк?

— Так заявление на машинке было отстукано! Печатное. И только подпись. Подпись вроде его. Очень похоже, по крайней мере…