Луи де Фюнес: Не говорите обо мне слишком много, дети мои!

Впервые после Бурвиля в «Большой прогулке» имя отца значилось рядом с именем другой знаменитой звезды. Но теперь, покинув барокко дворцов с их изысканной едой и вынужденный есть простую пищу, он словно спустился с небес на землю. Однако худшее его поджидало в дальнейшем, когда один журналист взял у обоих интервью на съемочной площадке. Он начал с отца и спросил, каким фильмам с Жаном Габеном он отдает предпочтение.

— Мне нравятся все, — ответил отец.

Когда же очередь дошла до Габена, он сказал, что не видел ни одного фильма с Луи де Фюнесом. Редко прощавший людям дурное воспитание, отец больше с ним не общался. Но это не помешало ему позднее пригласить дочь Габена Флоранс помрежем на «Скупого», а его жена Доминик осталась с нами в самых дружеских отношениях. Однажды, когда мы вспоминали фильмы с участием ее мужа, от которых я был без ума, она с сожалением припомнила тот инцидент.

— Надо признать, — сказала она, — у Жана был нелегкий характер…

Оливье

После несложившихся отношений с Жаном Габеном на «Татуированном» отец едва не отказался от мысли сниматься с актерами, с которыми не привык работать. Он так переживал по этому поводу, что даже заговорил на эту тему в одном из своих телеинтервью:

— Знаете, совсем не просто сниматься с отнюдь не забавным господином. А он как раз не очень забавен!

Эту историю охотно раздували некоторые члены съемочной группы, которым накалившаяся обстановка была только в радость. Отец опасался, что это отразится на качестве фильма. А ведь они питали друг к другу большое уважение, но гнусные слухи на их счет раздули тлеющую распрю, омрачившую изрядную часть съемок. Рассказывая о великих актерах, отец всегда приводил мне в пример Жана Габена:

— Когда такой актер, как он, входит в комнату, ясно, что с ним шутки плохи. Вошел хозяин! Он производит сильное впечатление, но одновременно внушает доверие и чувство защищенности. Вот что такое знать себе цену!

Отец любил показывать Габена:

— Видишь, когда он ходит, его руки раскачиваются взад и вперед, как у военных на параде.

Он очень точно подметил деталь, которая придавала спокойной походке Габена уверенность сильного человека.

Позднее мы встретились с ним на студии «Бианкур», где снимался «Кот». Все было забыто. Они выглядели, как два старых приятеля. Со своим апломбом великого актера и шармом, который он умело скрывал, Габен сказал отцу:

— Понимаешь, Луи, сейчас есть немало талантливых ребят. Но у них всегда было что пожрать, вот им и неохота работать! Ты не считаешь, что нам повезло, потому что пришлось порядком попотеть?

Патрик

«Оскар» и «Большой вальс» позволили Луи де Фюнесу взойти на верхний этаж. «Жандарм из Сан-Тропе» дал ему возможность пользоваться террасой с обзором. Иные, косо глядя на этого пришельца с нижнего этажа, испытывали некоторую досаду и реагировали на манер Бертрана Барнье в «Оскаре» — когда он узнает, что его прислуга стала баронессой де ля Бютиньер.

Так повел себя и Жан Маре, который в конце жизни писал и говорил о нем неприятные вещи. Мама была поражена этим, ибо ничто не омрачало их сотрудничества. Выказывать недовольство мог бы скорее отец, с которым на съемках «Фантомаса» в 1964 году случилась беда, оставившая следы на всю жизнь. В сцене, где Фантомас удирает на вертолете, отца подвешивали за руки к крану на фоне Парижа. На самом деле он был в метре от земли, но висеть ему пришлось несколько часов кряду. На другое утро отец уронил чашку кофе, не донеся ее до рта. Руки у него онемели, он даже не мог сам одеться. Во время долгого пребывания в подвешенном состоянии он растянул плечевые связки. Но, даже лишенный возможности свободно пользоваться верхними конечностями, он, следуя указаниям врачей, продолжал сниматься. Прошло несколько лет, прежде чем ему удалось полностью восстановиться.

На съемках «Фантомаса» вообще кипели страсти. Андре Юннебель неизменно прерывал съемку сцен, в которых Жану Маре надлежало бегать. Он кричал ему:

— Жанно, ты ходишь вперевалку!

Ничуть не огорчаясь по поводу этих перерывов, отец с удовольствием показывал нам дома непередаваемую походку Жана Маре, больше напоминавшую Мерилин Монро, чем Кларка Гейбла…

«Жандарм из Сен-Тропе» вышел на экран во время съемок «Разини». Его неожиданный успех вознес отца на вершину славы. Бурвиль, более известный и привычный к тонкостям подписания контрактов, получил за фильм больше отца. Тому на это было наплевать. Я узнал об этом только недавно, потому что дома мы никогда не говорили о деньгах. Но маме не нравилось, что по сценарию предпочтение отдавалось Бурвилю. Отец был так счастлив работать, что не обращал на это внимания. Бурвиль же, вопреки некоторым слухам, вовсе не был причастен к этим дрязгам. Бурвилю нравилось снова работать с отцом, с которым они уже встречались на съемках «Первоапрельской шутки» в 1954 году и в знаменитой сцене фильма «Через Париж» в 1956-м. Между ними никогда не наблюдалось никакого соперничества, наоборот, они крепко подружились.