Луис Альберто

– Почему? Я зачту его в долг.

– Нет, не могу. Мне нужно кормить больного.

– Больного? Ах, да, того человека, которого ты спас, да?

– Да, его.

– А разве ты не отвёз его в полицейский участок на соседний остров?

– Нет, конечно. Зачем мне сдавать его в полицию? Ведь он не совершил ничего плохого.

– Кто знает… – загадочно произнёс лавочник.

– Тем более он ещё слишком слаб, и поэтому я не могу его никуда возить, – объяснил старик. – А когда он окончательно поправится, я, конечно, отвезу его на соседний остров, чтобы там, в полиции ему помогли выяснить, кто он и откуда.

– Ну, смотри, тебе видней… – Лавочник повернулся и пошёл к себе.

– И что ему неймётся? – пробормотал старик, глядя ему вслед. – Всё ходит, высматривает чего-то…

Но Татаву было не до праздных рассуждений о странном поведении лавочника, у него было много других, более важных дел. Пожав плечами, он поспешил домой и вскоре забыл об этой странной встрече.

Петер лежал на кровати и обиженно смотрел на старика. Он очень хотел встать и не понимал, почему нельзя этого сделать. Татав посмотрел на него укоризненно и сказал:

– Не нужно на меня так смотреть. Ведь я хочу, чтобы ты побыстрее поправился.

– Петер чувствует себя хорошо! – возразил мужчина.

– Ну да, конечно! Как будто я не вижу, как ты себя чувствуешь. И не смей со мной спорить. Есть хочешь?

– Не хочешь, – ответил Петер, смешно коверкая слова.

– А придётся! – сказал старик и засмеялся.

– Придётся… – повторил больной, тяжело вздохнул и тоже засмеялся.

– Вот именно, – подтвердил Татав и пошёл на кухню, разогревать обед, который приготовила Корасон.

Как только он вышел, Петер откинул одеяло и опустил ноги на пол. Взявшись рукой за спинку кровати, он несколько раз качнулся и наконец, встал. Прислушавшись, не идёт ли Татав, он стал продвигаться к окну, медленно переставляя ноги и опираясь рукой обо все предметы, которые попадались ему на пути, – стол, стул, сундук. Подойдя к окну, он посмотрел на залитый солнцем двор, на пальмы, мерно раскачивающиеся под порывами ветерка, на лазурную гладь моря и грустно вздохнул. Ему невыносимо захотелось выйти на свежий воздух, ощутить дуновение ветра. Постояв минуту у окна, он повернулся и решительно направился к двери. Выйдя на порог, он не стал дожидаться, пока Татав его увидит, а во весь голос заявил:

– Петер чувствует себя хорошо! Петер вставать!

От неожиданности старик вздрогнул и выронил из руки нож, которым разделывал рыбу.

– Ну что ты будешь делать! – рассерженно воскликнул он и хлопнул себя по бокам.

– Ничего не будешь! – заявил Петер и весело засмеялся.

– Да пойми же ты, что Корасон меня просто убьёт, когда узнает, что я разрешил тебе встать! – взмолился Татав.

– Она не убьёт. Она хороший.

– «Хороший», «хороший»! – передразнил его старик. – Это для тебя она хороший, кроткая как овечка. А для меня она хуже тигрицы.

– Корасон тигрицы… – повторил Петер и задумался над смыслом нового слова.

– Да-да, тигрица. Только ты ей об этом не говори, а то она меня съест за эти слова. А теперь марш в постель!

– Не хочет в постель! – сердито и уверенно ответил Петер и остался стоять на месте.

Татав понял, что спорить с ним бесполезно, и махнул рукой:

– Ладно, уж, что с тобой поделаешь. Подожди, я принесу тебе стул. – Тяжело вздохнув, он пошёл в дом и принёс кресло-качалку и плед. – Садись, я тебя укрою.

Петер сел. Старик укутал его пледом и вернулся к своим делам. Он поднял с земли нож, вытер его тряпкой и стал разделывать рыбу.

– Рыба… – задумчиво произнёс Петер, глядя на работу Татава.

– Да, рыба. А это нож. Нож! – Старик поднял нож над головой, показывая его мужчине.

– Нож, – повторил тот.

– Теперь хоть можно с кем-нибудь поговорить… – задумчиво пробормотал Татав. – А раньше было очень скучно.

– Скучно… Что это – скучно? – не понял Петер.

– Скучно – это когда ты совсем один и не с кем поговорить, – попытался объяснить старик. – Впрочем, ты этого не поймёшь… даже если будешь знать наш язык лучше меня… – Петер внимательно слушал Татава. Тот поднял глаза и посмотрел на него. – Надеюсь, что ты меня понимаешь…

– Понимаешь… – повторил Петер и кивнул головой. Казалось, что он действительно понимает старика.

– Раньше у нас была большая и дружная семья, – продолжал рассказывать Татав, разделывая рыбу. – Отец, мать и я с моим младшим братом.

– Семья… – задумчиво произнёс Петер.

– Да, семья. У тебя она, наверное, тоже была… Но ты её не помнишь. Знаешь, я иногда даже завидую тебе… Как хорошо было бы взять и в один прекрасный день всё забыть… – старик смахнул со щеки слезу. – Это – как заново родиться.

Петер молчал и слушал.

– Мой отец, – продолжал старик, – погиб, когда мне было пятнадцать лет. Он поехал в город, чтобы купить матери подарок. Она тогда только родила Петера…

– Петера… – задумчиво повторил мужчина.