Лука и огонь жизни

Старший брат тем временем улыбался, прекрасно зная о тайной зависти, которую ощущал младший. Не такой уж и тайной она была. В возрасте Луки Гарун успел посетить вторую Луну, подружился с рыбами, говорящими в рифму, и с садовником, сотворенным из корней лотоса, а еще помог свергнуть злокозненного предводителя секты Хаттам-Шуда, пытавшегося уничтожить само Море Историй. Между тем самым большим достижением Луки до сих пор оставалась победа на игровой площадке, когда он повел в атаку отряд Межгалактических Пингвинов и разгромил войско Его Императорского Высочества под предводительством своего заклятого врага, Ади Ратшита, известного также под кличкой Краснозадый. Венцом атаки стал воздушный налет бумажных самолетиков, начиненных порошком, который вызывал сильный зуд. С чувством глубокого и полного удовлетворения Лука наблюдал, как его поверженный враг бросился в школьный бассейн, чтобы избавиться от невыносимого зуда, причиняемого порошком. Однако Лука прекрасно понимал, что в сравнении с подвигами Гаруна его собственные победы ничего не стоят. Гарун, со своей стороны, разумеется, знал о том, как жаждет Лука настоящих приключений, вроде встречи с какими-нибудь сверхъестественными существами, путешествий на другие планеты (или хотя бы на спутники планет) или участия в Необъяснимых Событиях. Но до сих пор Гарун старался охладить его пыл.

— Поосторожнее с пожеланиями, — советовал он Луке.

— По правде сказать, — отвечал Лука, — ты меня уже достал своими советами.

В общем-то Гарун и Лука ладили между собой и редко ссорились. Восемнадцать лет разницы в возрасте помогли избежать трений, которые нередко возникают между братьями и кончаются тем, что старший ненароком стукает младшего головой о каменную стенку или по ошибке накрывает лицо спящего брата подушкой. А еще подучивает его набить туфли здоровенного детины клейкими плодами маринованного манго либо подстрекает назвать подружку взрослого парня именем другой его пассии, а потом притвориться, будто просто оговорился. Ничего подобного между братьями не случалось. Наоборот, Гарун обучил младшего братишку многим полезным вещам, например кикбоксингу, наставлял его в крикете и в музыке. Лука бесхитростно обожал старшего брата и считал, что тот похож на большого мишку, ну, например на медведя по кличке Пес, или на поросший травой холм, с широкой расщелиной-улыбкой наверху.

Впервые Лука изумил всех тем, что появился на свет. Его брату Гаруну было уже восемнадцать, когда Сорайя на сорок первом году жизни родила второго замечательного сына. Муж ее Рашид вначале даже потерял дар речи, но потом, как водится, обрел его вдвойне. В палате родильного дома, где пребывала тогда Сорайя, он взял новорожденного на руки и, нежно баюкая, засыпал множеством нелепых вопросов: «Кто бы мог подумать? Откуда ты взялся, парень? Как это тебя угораздило? Что ты на это скажешь? Как тебя зовут? Кем ты станешь, когда вырастешь? Что тебе вообще надо?» Для Сорайи у него тоже нашелся вопрос.

«В нашем-то возрасте, — дивился он, качая лысой головой, — откуда бы взяться такому чуду?» Когда Лука родился, Рашиду было уже пятьдесят, однако он больше напоминал молодого, неопытного отца, озадаченного свалившейся на него ответственностью и даже слегка испуганного.

Сорайя забрала у него младенца и привела папашу в чувство. «Зовут его Лука, — сказала она, — и появилось это чудо на свет, чтобы повернуть время вспять и сделать нас снова молодыми».

Сорайя слов на ветер не бросала. По мере того как Лука подрастал, родители его явно молодели. Например, когда младенец впервые самостоятельно сел, они просто не могли усидеть на месте. Когда начал ползать — скакали вокруг него, как ошалевшие кролики. Когда встал на ноги и пошел — прыгали от счастья. А уж когда он заговорил, тут — будьте уверены! — Рашид рта не закрывал, изливая неизмеримые потоки слов, не в силах выразить радость от великого достижения сына.