Лука

— Держи руку на пульсе. Может всплывет что. — Я отпил виски, рассматривая новый ресторан бизнесмена в центре Москвы. Милый французский ресторанчик с поваром из Парижа. Все как любит местная публика. Успех обещан. Газеты так и печатают о нем, какой он чудный милаха.

— А где Лука? — спросил Рамазан прищуриваясь.

— Решил уладить кое-какие дела.

Собеседник усмехнулся, отправляя в рот кусочек мяса. Сложив приборы, Рамазан вытер губы белоснежной салфеткой.

— И эти дела важнее того, что кто-то пришел в его дом, как в свой… Убил его людей?

— Не нам определять важность его дел. — спокойно ответил я, стискивая зубы. Внезапный отьезд Луки был неожиданностью, но решиться высказывать об этом вслух было рисковано. Акулы почуяли вкус крови и сбежались урвать кусочек.

— Майлз, я друг, а не враг. Наш союз очень много значит для меня — он наклонился ко мне через стол, чтобы говорить тише. — Прошел слух, что Лука ослаб.

Каково быть в одной клетке с тигром, который кружит вокруг тебя, обнюхивая и держа при себе?

Мне было страшно.

Можно следовать алгоритму действий, чтобы выжить просто переступая из одного дня в другой. Бороться за то, чтобы дышать и тебя не припёрли к стенке, бороться за свою свободу. Просто проживать день за днем на автопилоте. Быть под жестким контролем Луки и бороться с ним было намного проще для меня, чем находиться с ним один на один, не связанная и не задавленная его приказами.

В отсутствие охраны и имея возможность сбежать — я поняла, что мне некуда бежать в чужой стране. И мысль того, что я рядом с Дьяволом по своей воле — меня угнетала. Я могла попробовать уйти, но куда? Я даже не знаю, где мой паспорт. У меня нет телефона и денег.

И Дьявол переменчив: вот он расслаблено потягивается и прижимает меня, а потом его глаза горят, как у бешеного, готового расчленить кого-нибудь. И мне страшно подойти к нему. Ни одной эмоции, ни слова о мыслях и чувствах. Это робот, а не человек.

Передеодевшись в легкую пижаму, я неловко сидела на кровати, прижав ноги к груди. У нас была одна комната на двоих, вынуждая нас жить и спать каждый день вместе… Как пара… И я не могла представить, как это будет.

Лука зашел в комнату с террасы, от него еще исходил запах выкуренной сигареты. На нем были только приспущенные белые шорты, подчеркивающие его идеально сложенное тело. Ни одного грамма жира, только мышцы, перекатывающиеся при каждом движении. Мой взгляд притягивала его татуировка, замысловатая и выглядевшая как чешуя брони. А еще на его теле тут и там виднелись шрамы разной формы и глубины.

— Мне нужна твоя помощь.

— Ты мне? — я не удержалась от сарказма, прикусив язык. Самому Дьяволу нужна помощь обычной девчонки? Но Лука спокойно пропустил мимо своих ушей мою колкость.

— Помоги снять повязку.

— Еще не рано?

Дьявол снова проигнорировал мои слова и пошел в ванну, подразумевая, что я последую за ним. Я поплелась за ним. Не пойду сама, затащит.

Лука уже начал стягивать повязку, состоявшую из бинтов, которые слиплись в путешествии и изнутри покрылись коричневой корочкой. Если ему и было больно, то он не подавал виду, с равнодушием отдирая остатки повязки, не заботясь о последствиях.

Я подошла, перехватывая из его рук бинт, начиная осторожно убирать прилипшие остатки. Порез был длинным, тянущимся от брови до скулы. Я вспомнила Шрама из мультика "Король Лев". Такой же взгляд и тонкий порез. Самый настоящий отрицательный герой.

Веко затянулось тонкой пленкой. Мне было даже страшно на него смотреть, малюсенькое движение и оно могло снова порваться.

— нужно перебинтовать. — сказала я. — Еще слишком рано снимать повязку.

— Намажь этим и заклей лейкопластырем.

Я посмотрела на антисептик и тонкий лейкопластырь в его руках. И он серьезно собирался бросить лечение глаза. Но спорить было бесполезно.

Сделав все, как он сказал, я пыталась оценить прочность лейкопластыря, которому нужно держать веко вместе.

Дьявол встал, осмотрев себя в зеркало. И удовлетворившись, зевнул.

— Завтра мы проедимся, я покажу тебе остров. Дом у океана еще не готов, его проверяют. Он просторнее и уютнее, тебе он понравится.

Он говорил таким обыденным голосом, что со стороны могло показаться, что мы голубки. Я даже замерла, не смея шевелиться.

— Мониша не стой столбом, ложись спать. — его голос над самым моим ухом пугал. Дыхание щекотало шею, заставляя невольно подрагивать. — Мне нравится, что ты не хочешь выцарапать мне последний глаз, но твоя покорность начинает меня раздражать.

Он хлопнул громко меня по попе и я вскрикнула, удивленно глядя на него. Сердце стучало, как двигатель паровоза. Ягодица под легкой тканью пижамных шорт запылала.

— Я ничего не знаю о тебе.

— Странно слышать это от женщины, которая неоднократно кончила под тобой. — он играл со мной, дразнил, бросал вызов. Уверенность Луки в себе и своих словах была незыблема.