Лука

В любом состоянии Дьявол оставался собой, хозяином положения.

Я растерялась, не зная как теперь разговаривать с ним, зная правду. Просто смотрела на него, задержав дыхание, рассматривая эти глаза и вспоминая как они же изучали меня двадцать лет назад.

— Не дергайся. — более тихий и хриплый, но не потерявший свою властность голос. Дьявол смотрел на меня в упор почти не моргая. Я затаилась, опустив глаза, меня трясло от напряжения. — Ты дрожишь, тебе холодно?

— Нет. — во рту пересохло словно я неделю не пила. Хотелось столько всего сказать и спросить, но внутренний барьер не позволял этого сделать. Боялась, что он не разделит мои чувства и эмоции.

— Тогда успокойся. — Лука приподнялся, чтобы сесть.

— Тебе нельзя… — попыталась остановить его, вспоминая об операции. Но разве ему можно было указывать? Вряд ли этот человек слушал хоть кого-нибудь. Хотелось бы увидеть как он говорит с Ханзи, распространяется ли его властность и на отца.

Лука сел, облокачиваясь на подушке, и подтягивая меня к себе здоровой рукой, размещая меня на своей груди, не заметно, на мгновение, зарываясь носом в мои волосы, для него это был важный ритуал, который он всегда с животным рвением исполнял. Мне это нравилось, мне это было даже нужно. Это подчеркивало нашу особенную необъяснимую связь.

Почему-то стало страшно смотреть ему в глаза, он всегда читал мои мысли, знал все что я чувствую. Посмотреть ему в глаза значило дать просканировать мою душу со всеми мыслями, преподнести себя ему на блюдечке с бантиком, показать заранее все вопросы которые я хочу задать.

Лука по-хозяйски откинул сбившиеся волосы, открывая моё лицо. Горячими пальцами провёл по щеке, задерживая их на подбородке и поднимая его, заставляя смотреть ему в глаза.

Вот сейчас он вспомнит бутылку вина и Оливера, скажет что я не послушалась его и заслуживаю наказания. Даже зажмурилась от страха, чувствуя что в горле першит, а горькие слезы рвутся наружу. Губы подрагивали в неприятном предчувствии. Знала, что не ударит, не причинит боль физически, но лучше бы ударил с размаху, чем вонзил нож в сердце, изорвал там все в клочья, заставляя существовать так и дальше.

Я перестала дышать, когда Дьявол наклонился ко мне и накрыл своими губами мои, на них еще чувствовался Горький наркоз. Его поцелуй был для меня как глоток воздуха, который я не могла вдохнуть последние несколько дней. Я наконец набрала полную грудь кислорода, припадая к нему как источнику — дарящему жизнь, ощущая как мой мир, который остановился на время, когда его не было рядом, снова зашевелился оживая. Непроизвольно застонав я прислонилась к нему сильнее, почувствовав как Лука напрягся. Я случайно зацепила его ранение.

— Прости. — прошептала я, не слыша собственного голоса из-за гула в ушах, пытаясь отодвинуться, чтобы не облокачиваться на его перебинтованный торс. Он прищурился, продолжая держать меня за подбородок одной рукой, второй же он притянул мою руку к себе. — Ох…

Его член несмотря на все был готов, каменный и горячий под моей ладонью выпускал в меня разряды тока. Лука притянул мою руку, чтобы мне передалось его возбуждение. Мое замешательство его позабавило, губы растянулись в ухмылке.

— Я очень испугалась за тебя. Страшно подумать чтобы бы было, если бы ты…

— Если бы я что? Если бы я умер, тебя отпустили бы на волю, смогла бы делать что хочешь и пить вино с кем хочешь. — его голос стал жёстче, а в глазах потемнело, как обычно на небе набегают облака перед бурей. Дьявол ничего не забыл, думал об этом все это время.

— Не смогла бы. — Я обхватила его руку, все еще держащую мой подбородок своей, перемещая ее к моим губам. Глаза предательски стали влажными. — Я не смогу уже без тебя…

Его рука обхватила мое лицо, всматриваясь, пронизывая меня. Я закрыла глаза. Мои слезы текли по щекам на его руку. Этот день был особенным для меня, сегодня меня трогал не просто Дьявол, а мое Чудовище. Меня окутывал страх снова потерять его, оказаться далеко и не иметь возможности быть рядом.

— Определись… Ты как на качелях катаешься из стороны в сторону, то идёшь крестовым походом против меня, играя на моих нервах, то ластишься… Тебе нравится меня провоцировать? Вызывать ревность?

— Нет. — я облизала губы, пытаясь унять сухость, качая головой. — Я не смогу жить пугаясь каждого с кем ты не разрешил мне говорить, убегая от них как от чумы. Так нельзя жить.

— Придётся.

— Я была у твоего отца и обдумала многое, твой отец замечательный… Он показал мне твои фото… — решила сменить курс нашего разговора, затронуть беспокоящую меня тему.

Доли мгновений, которые должны решить, что я скажу ему дальше. Что мне понравился он маленький или что узнала в нем парня из своего детства. Мне было нужно понять — знает ли он кто я, помнит ли. Если нет — совсем не хотелось рассказывать ему, как я пускала слюни на воспоминая о нем.

Ни один мускул его лица не дрогнул, сердце не стало биться чаще. Ничего не говорило о том, что Лука понимает к чему я клоню.