Лукавый взгляд с любовью

Расскажу такую историю. Ее тетради с ученическими сочинениями по литературе учитель попросил оставить в школьном музее и на протяжении многих лет читал их на уроках своим ученикам. И вот один ученик стащил эти тетради и с ними поехал во Львов поступать в вуз. Не поступил. Дабы подсластить пилюлю, решил прокатиться в Крым на отдых. Там у него закончились деньги… Короче, пустился мальчишка во все тяжкие. И только наличие этих тетрадок на месте преступления помогло изобличить убийцу.

Помню, шла летняя сессия второго курса, когда Любовь Борисовну срочно выдернули прямо с экзамена и увезли в областную прокуратуру на допрос и опознание этих тетрадок, измаранных кровью жертвы. Конечно, я поехал с ней. Бедная, она была в ужасе! Об этом можно прочитать в ее воспоминаниях «Когда былого мало».

Так вот, любовь к творческому слову у Любови Борисовны была всегда, она с нею родилась. И после окончания школы совсем не зразу решила поступать на мехмах — бродили в ней мысли о филологическом факультете. Но в принятом решении убедило совершенно справедливое наблюдение, что не все великие писатели были филологами.

А стихи она начала писать потому, что вырабатываемая ее интеллектом творческая закваска, долгие годы уходящая на научную работу, вдруг резко осталась без применения. Да без стихов она бы просто захлебнулась в ней!

И таких не проясненных моментов в газетных статьях, к сожалению, много.

***

— Я женщина такая… — с аналитическим складом ума. Теория относительности, математическая логика, сопротивление материалов — вот что меня влекло с самого детства. Потому-то после школы вопрос выбора профессии передо мной вовсе не стоял — прямиком пошла в университет. На мехмат, естественно.

— И сразу поступили?

— Разумеется.

— В те-то времена…

— Так у меня же Золотая медаль была!

— И что потом?

— Потом был университет. Наш, днепропетровский. После окончания — Институт геотехнической механики, младший научный сотрудник. Поначалу интересно было. А потом… словом, перешла в ДХТИ (Днепропетровский химико-технологический институт, — Примеч. сост.), преподавала. И снова поняла: что-то здесь не то, не получаю я морального удовлетворения. А может, просто я не из тех, кто задерживается на одном месте? Помните, как пел Виктор Цой: «Перемен требуют наши сердца». Я, наверное, из таких людей. Очередным местом прописки стал ВНИИмехчермет — появился в нем новый младший научный сотрудник, механического направления.

— ?!

— Вы что думаете, я чинила какие-то приборы, технику? Моя профессия – это теоретическая механика. Поэтому занималась наукой. И безмерно счастлива, что судьбой было мне отмерено отдать ей пятнадцать лет моей жизни. Маловато, конечно. И успела я совсем не много: 22 публикации, 11 изобретений, причем все запатентованы. Но ведь грянули перемены…

— И какую же, если не секрет, вы разрабатывали проблему?

— Износостойкость оборудования в запыленных средах. На примере Приднепровской ГРЭС и не только. Весь Союз, уже бывший, тогда объездила, все аглофабрики — от Сургута до Кривбаса — изучила досконально. Но…

— Но?

— Увы, случились неприятности со здоровьем. Повторюсь — а тут перемены в стране, другое отношение к науке… И пришлось изменять все в корне. Всю свою жизнь, что, признаться, оказалось делом очень трудным: ведь я по натуре непоседливая.

— И во что это вылилось?

— Оклемалась. Перешла на работу без командировок — на областную книжную типографию, куда требовался инженер по оборудованию. Там меня очень хорошо приняли. Долго я привыкала к новой среде, тосковала…

Но верх взяла привычка жить дальше, искать интересное, размышлять. Думала я, думала, и сами по себе, нежданно-негаданно, родились стихи.

— Наверное, грустные…

— Абсолютно нет. О любви. Меня словно прорвало: что бы ни делала, о чем бы ни думала, а эти два слова, многократно слышанные — «только любовь» — жили во мне неугасимо. Конечно, это было прощание с молодостью…

— Читателям может показаться, что вы пишете о любви между мужчиной и женщиной. Но в ноябре прошлого года «Днепровская панорама» (о других изданиях говорить не будем) опубликовала ваши стихи — они были о другой любви: к Украине, ее природе, к запахам родной земли.

— Да. Но ведь все равно о любви. Только любовь, как я вдруг открыла сама, дарует нам самое бесценное — жизнь. Перестанем любить — и перестанем жить…

— Это кредо наверняка помогает вам заведовать (насколько мне известно, на общественных началах) женским отделом в журнале «Борисфен»?

— Безусловно.