Лухари

Обилие королевских кровей по соседству не могло оставить Анну равнодушной, и она тут же напомнила мужу об обещанном приглашении на ужин. Как оказалось, Ник, обладая врожденным чувством долга, уже позвонил Альберто и был проинформирован управляющим, что рано утром хозяева отбыли.

Анна наблюдала за Таш, пытаясь угадать, как на нее повлияло известие. Таш эта новость даже обрадовала. Ведь теперь не надо делать выбор между синицей и журавлем. И вопрос «судьбы» отпал сам собой. Она вынуждена была признать, что настойчивость Алекса доставляла ей удовольствие.

Тем временем Алекс понял, что обсуждение неизвестных ему королевских особ закончено, и поинтересовался, в котором часу Таш хотела бы поехать на обед.

– Но я в вечернем платье…

– Пока ты спала, мы с Ником съездили в гостиницу и купили все необходимое.

Ах, вот откуда большие пакеты с ленточками! Она рассмеялась и чмокнула Алекса в щеку. Он притянул ее к себе:

– Завтра мы уходим на Корсику. Ты не хотела бы присоединиться?

– Конечно, хотела бы, – ответила за нее Катя, – и я вместе с ней.

Сардиния успела ей наскучить, а перспектива недели в открытом море в компании красивых молодых людей возбуждала воображение. К радости Кати и огорчению Анны, Таш согласилась.

3. Как сыграть против правил и остаться в выигрыше

Москва

– Опаздываешь! – Алекс ждал ее возле входа в ресторан на Малой Бронной. Он демонстративно посмотрел на часы и, убедившись, что она опоздала на целых десять минут, сдвинул брови. – Ладно, пошли, – он расправил платок в нагрудном кармане пиджака и зашел в ресторан.

Таш задержалась из-за того, что Катя не отпускала ее, не показав все обновки, привезенные с Парижской недели моды. Переехав из Нью–Йорка в Москву, Катя приобрела уютную квартирку в историческом центре Москвы, на Патриарших прудах. Из-за удобного расположения она стала традиционным местом посиделок подруг.

– Я не сильно опоздала, не обижайся, – она виновато улыбнулась и погладила его по рукаву пиджака из тончайшей шерсти.

Таш, в голубых джинсах и черной футболке, органично вписывалась в непринужденную домашнюю обстановку с деревянными стульями, чугунными батареями и огромным шкафом–купе на входе. Стоял конец сентября. Бабье лето в полном разгаре, и гости предпочитали устроиться поближе к распахнутым настежь окнам. Рабочий день близился к концу. Улицы Патриарших начали заполняться «замкадышами» – так Катя в шутку называла приехавших из спальных районов в центр людей. Хостесс проводила их к столу. Алекс, любивший понаблюдать за происходящим вокруг, уселся лицом к залу.

– Катя сейчас подойдет, докрашивается. А где твои друзья?

– Паркуются… – Он пребывал в дурном настроении. Таш заставила его ждать!

– Могу себе представить, насколько это затянется…

Парковка на Патриках была задачей не из простых, и за неимением водителя, превращалась в бесконечное кружение по улицам и закоулкам в надежде, что кто-то наконец-то соизволит уехать.

Алекс наблюдал, как высокая фигура в бирюзовом плаще проталкивалась сквозь образовавшуюся у входа пробку из желающих получить стол. Мужчины сворачивали головы, провожая взглядом эффектную блондинку с большой грудью. Но Катя была не одна. За ней следовала элегантная молодая женщина невысокого роста, на вид лет тридцати пяти, одетая в голубой твидовый костюм «Шанель».

– Привет, Алекс, – Катя чмокнула Алекса в щеку. – Вот, встретила Эллу. Вы знакомы? – она обращалась к Таш.

– Нет, очень приятно, я – Наташа, – Таш протянула ей руку.

– А это ее парень Алекс, – представив, Катя уселась рядом с ним. Элле ничего не оставалось, как сесть на свободное место напротив.

Таш с любопытством разглядывала гостью. Густые каштановые волосы, приятное лицо с чистой кожей. Ничего примечательного. Разве что жемчужно–белые зубы. Элла была похожа на аспирантку философского факультета. Для завершения образа ей не хватало очков в роговой оправе. Ее поведение было безупречным – она правильно выговаривала слова, ни разу не матюгнулась, а за ужас в глазах при виде вина, которое официант разлил по бокалам, она спокойно могла бы получить «Оскара». Элла вдохновенно рассказывала о своем творческом пути; о нескольких книгах, написанных «в глубокой молодости», которые привели ее к пониманию того, что ее призванием являлось вовсе не художественное слово, а режиссура, где она «наконец–то смогла выразить себя». Она повествовала о трудностях режиссерской работы, о своих творческих скитаниях между Лондоном и Лос–Анджелесом, о сценарии своего последнего фильма и о «незаполненном сосуде свей души»… Она говорила так долго и так увлеченно, что присоединившиеся к столу друзья Алекса начали переглядываться, надеясь сменить тему.

Но Элла нашла благодарного слушателя и продолжала посвящать Алекса в истории со съемочных площадок Голливуда. Он не мог оторвать от нее глаз. Мудрая, зрелая… Элла соглашалась с каждым его комментарием. Ее умные серые глаза излучали восхищение. Так на него смотрели лишь неопытные провинциалки и мать.