Луки и арбалеты в бою

В тюркоязычной хронике начала XVI в. «Бабур-наме» (доспехи именно такие, хотя переводчики – замечательные востоковеды, но, увы, совсем не оружиеведы, – регулярно используют термин «латы») мы неоднократно видим простреливание брони в уязвимых (относительно) местах, видим и «лобовое» ее пробивание. «‹Вражеский пехотинец› в упор пустил мне стрелу под мышку. Стрела пробила два листа моей калмыцкой кольчуги» (ох… Перевод, осуществленный в 1905 г. М. Салье, до сих пор остается наилучшим, но до какой же степени и он, и другие титаны востоковеденья равнодушны к оружейным вопросам! Нам, простым смертным, не владеющим средневековой версией чагатайского языка, остается только гадать, рассадил ли наконечник стрелы два звена кольчуги – или же пробил две пластины доспеха иного типа… Скорее второе: тот, кто при подобных обстоятельствах получает стрелу в кольчугу, уже не пишет мемуаров!); «Хорезмские йигиты сделали много смелых дел, не совершив ни в чем упущения. Они так хорошо метали стрелы, что не раз простреливали насквозь щит и кольчугу, а иногда даже две кольчуги» (хотелось бы знать: это действительно две кольчуги, одна поверх другой? Или кольчуга так называемого «двойного плетения», более плотной вязки? Или, наконец, доспех иного типа поверх кольчуги? Все эти предположения допустимы…). Однако все это – не такие уж частые исключения, потому они и фиксируются. В большинстве случаев свою функцию кольчуга все-таки выполняет, защищая и от клинкового оружия, и от стрелы. А если поверх кольчатого доспеха надеты «латы» – то тем более.

Зато постоянно указываются случаи, когда кто-то из участников боя получает смертельную стрелу в лицо (шлем на нем, похоже, был, но сколько-нибудь полная защита лица в Азии – на практике большая редкость, даже у полководцев); в шею на уровне верхнего позвонка (вот он-то, вступив в схватку поспешно, шлем с бармицей надеть не успел): «В первый день битвы в моего воспитателя Худай Берды попала стрела из самострела и он умер. Из-за того, что бой вели без доспехов, некоторые йигиты погибли и многие были ранены. У Ибрахима Сару был один превосходный лучник, который очень хорошо стрелял; другого такого стрелка не было видано. Именно он ранил большинство из наших. После занятия крепости я взял его к себе на службу».

Тут бой опять-таки идет у стен крепости, к которой передовые отряды подошли ускоренным маршем – из-за чего, вероятно, и не надели доспехов. Арбалетчик, по-видимому, стрелял как раз со стены. Интересно, что Бабур, кажется, склонен предполагать, что обычные доспехи защитили бы его опекуна и от арбалетной стрелы тоже – во всяком случае, не дав нанести смертельную рану! Столь же показательно и восхищение искусством вражеского лучника (с которым победитель затем поступил вполне по-рыцарски), хотя пущенные им стрелы в основном причиняли ранения, а не смерть – даже неодоспешенным противникам! Что ж, такова реальность скоротечного конного боя – а он был именно таков, пускай даже за спиной одной из сторон находились укрепления. В таких условиях лучнику слишком часто приходится стрелять или с чересчур большого, почти не прицельного расстояния, – или в круговерти общей схватки, почти наугад. Неудивительно, что лишь в редких случаях его стрелы по-настоящему «убойны», в отличие от стрел арбалетчика, который, однако, на глобальный расклад боя повлиял гораздо слабее!

«Мухаммед-Али-Мубашшир-бек был один из тех беков, которым я недавно начал оказывать почет; очень смелый, достойный и хороший был йигит. Без кольчуги он поехал вперед, к дороге, утыканной кольями. Ему выстрелили в ‹не будем называть этот орган столь же прямо и недвусмысленно, как то полтысячелетия назад сделал Бабур; читатели, видимо, и так догадаются›, и он тотчас же испустил дух.