Лукоеды

- Покарайте меня. Как раб я на колени падаю пред вами. Но отрицаю это. Такое обвинение - открытый вызов, брошенный в лицо моим исключительным принципам. Ваша гребаная ле ди да дражайшая подружка, между прочим, возражала, чтобы я сел и посрал рано утречком на газоне, пока вся ваша компашка наблюдала с террасы, как вы побеждаете на последней двухсот метровке.

- Так вы признаете это?

- Признаю? Абсурд. Я отрицаю это. И сообщу о вас и леди Макфаггер обществу любителей экскрементов.

- Вон из моей квартиры. И тот час же.

- Нет, не тот час же. Такой час еще пока не наступил. И не наступит до тех пор, пока я с кем нибудь не трахнусь-бахнусь.

- Пожалуйста, кто-нибудь отлупите его за меня. Он нагадил в сэндвич моей подруги. Размазал его как масло и положил в корзину со съестным для пикника. Отлупите его.

- Мадам, я здесь стою. Абсолютно голый перед вами только с ремнем на животе ради приличия. И не желаю никому зла. Даже женщине. Но если меня подопрет, то во имя справедливости я должен опорожниться. Я учился на сапожника. Пусть любой из вас снимет туфель и я покажу свой класс. Я гажу в традициях моих предков, которые не ослабил ни водопровод, ни водяной бачок.

Вероника закрыла лицо руками. Личность с черным ремнем хватает мужчину с порозовевшими от смущения щеками и трясет его за плечи.

- И куда же ты уставился, а? Я щас твою физиономию помну так, что и козел застрянет, долбаный ты в жопу попугай.

В схватку вступает другая широкоплечая личность. Встав между двумя голыми мужчинами, он разнимает их левым и правым хуками, от которых опоясанная ремнем личность делает полный оборот сначала в одну сторону, потом в другую и ошеломленно оседает на пол. Его подхватывают и поднимают чьи-то руки. И вышвыривают из двери вниз по лестнице. С растопыренными во все стороны конечностями. Голоса стихают. Когда тело вываливается за пределы гранитного входа. Я прохожу на цыпочках через темную спальню, чтобы выглянуть на улицу. Белая фигура в сточной канаве, барахтаясь, пытается встать с туфлей в каждой руке. Шатаясь, наклоняется, чтобы натянуть их на ноги. Встает и начинать писать. Одной рукой, сжатой в кулак, грозит в сторону окон, другой, отжимая, стряхивает последние капли. Со словами вызова.

- Я еще вернусь.

Вероника застенчиво снимает свитер через голову, расстегивает три верхние пуговицы нижней кофточки с длинными рукавами и втягивает живот, спуская ее на талию. Щелкая кастаньетами, она, извиваясь, проходит вдоль книжных шкафов между игриво улыбающимися ей джентльменами. Те, у которых свободны руки, вежливо аплодируют. Два строго элегантных гостя сидят рядышком, положив руки друг другу на колени.

- Какой оживляшь, Альфред!

Клементин налил себе еще стакан молока. Вероника протанцовывает мимо, извиваясь и тряся грудями. В чистом небе начинает вечереть. Над блестящими черепичными крышами вырисовываются тени гор. Входит маленький горбун. Монах Минор. Из своего казино в подвале. Где шарики рулетки скачут до рассвета. Говорят, когда его мать уехала отдыхать, он заложил по очереди всю только что установленную ей сантехнику, чтобы набрать стартовый капитал. И теперь ходить тенью среди собравшихся, предоставляя и принимая ставки на любую человеческую и нечеловеческую возможность.

Клементин тихо уходит. В задние комнаты. Чтобы устало растянуться на кровати. И успокоиться. Одиноко пришедшему в город и безнадежно желающего. Услышать чей-то теплый голос. Спрашивающий твое имя. Спасибо тебе, Трехяйцовый. Или объявляющий какое сейчас время мира. Пол-бедлама. Прикрыл рукой глаза. И чувствую, как кто-то тянет за ширинку. Две головы склонились в темноте. Одна Вероники. Орет.

- Убирайся, оставь его в покое.

- С была все в порядке, пока ты не пришла.

- Убери свою руку с его пениса, он здесь как мой гость.

Вероника выталкивает фигуру из двери. Закрывает ее. Разворачивается обратно в полумраке. Теперь конечно на ногах после коньков и зонтика. Наклоняется, касаясь моего лица. Двумя грудями нежно. В обе щеки. Приводя в порядок мои чувства. Перегруженные низменным. С улицы снова несутся крики.

- Этот надоедливый ублюдок. Можешь представить, Гейл чуть не откусила кусочек. Испортил нам весь пикник. Ужасный монстр. Ну, хватит о нем. Давай о всех забудем.