Лукоморье Сити

С тех пор прошло две недели. Скопарь сдержал своё слово, и очистил территорию от следов радиации. Я больше не чувствую того непонятного жара от земли. Чащоба ожила, в ней снова гуляли люди. У всех теперь были такие же коробочки, как у Нины Петровны, для измерения радиации. Компания Бетониус снабдила ими всех жителей, чтобы они могли убедиться в успешности очистки. Отовсюду доносился теперь детский смех.

И я поняла как мне его не хватало, я скучала по людям.

Недавно заходила Нина Петровна. Она сказала, что со мной хочет поговорить Маша и поднесла мне к уху черный прямоугольник. Из него послышался взволнованный голос:

— Кира, это Вы?

— Да, Маша, привет. Как поживаешь?

— Отлично! Я звоню, чтобы поблагодарить Вас. Ведь я решила позвонить дедушке, обдумав наш с Вами разговор тогда вечером после собрания. И если бы не этот звонок, то дедушка бы не узнал что здесь творится и не успел приехать. И Чащоба была бы разрушена! Но он сказал, что почувствовал что-то неладное и включил телефон, и как раз в это время позвонила я.

— Это замечательно, Маша! Спасибо тебе огромное! А как дедушка теперь смотрит на твоё желание стать филологом?

— Ведь это самое главное, Кира, — засмеялась Маша. — Он теперь совсем не против такого моего образования. «А с компанией придумаем что-нибудь», — так и сказал. Мы же вчера сфотографировались вместе, сейчас пришлю фото! А теперь я побежала, у меня занятие в экологическом кружке. До свидания!

— До свидания, Маша! — только и успела сказать я. В трубке уже послышались гудки: Маша умчалась в кружок.

— Вот это новости, одна приятнее другой, — довольно сказала я.

— И не говори. Я так переживала за бедную девочку, — ответила Нина Петровна. — А вот и фото пришло, смотри.

На чёрном прямоугольнике появился рисунок. В центре, на стуле, сидел Павел Никанорович, с уже отрастающим ёжиком волос. Теперь в чертах его лица проскальзывала мягкость. Он держал за руку Машу, стоявшую рядом. За ними стояли, обнявшись, Машины родители. Эта фотография отличалась от той, что я видела у Демида. Было видно, что это любящая семья.

«Вот и славно», — подумала я, — теперь Демид должен быть счастлив».

А сегодня праздничная ночь! День Ивана-Купала, самый любимый праздник моего народа.

Многие люди тоже помнят о нем. По всему парку водят хороводы, жгут костры и прыгают через них. Девушки плетут по два венка и пускают их по воде. Есть у них такая примета — если венки подплывут близко друг к другу, значит скоро встретится суженый.

А я помогаю, соединяю венки, чтобы порадовать девушек. Они довольные убегают обратно к костру. Сегодня я чувствую себя особенно хорошо, наконец-то блинов наелась от души.

К рассвету народ начал расходиться по домам, предварительно тщательно затушив костры и убрав за собой мусор. Я присела на берег и наслаждалась предрассветной тишиной. Издалека заметила Водяного: он медленно брёл в мою сторону.

— С праздником тебя, Кикочка! — радостно сказал он, заходя в болото — А я у братца был. Ох, и закружили меня Русалочки, совсем обессилел, старею наверное. Раньше-то мог всю ночь плясать до упаду.

— И тебя с Купалой, дядя Водя! — помахала я. — Ты теперь как решил — продолжишь работать инспектором Прудовым или переедешь куда?

— Да, продолжу, привык я уже природу охранять. Тут ты, и Озёрный с Лешим рядом, так что буду заходить иногда. А если и ты надумаешь поработать, только скажи, я тебя мигом устрою. Ведь кому, как не нам охранять природу? — сказал Водяной сладко потянувшись и задрёмывая

— Я подумаю, — улыбнулась я.

Небо на востоке окрасилось розовым. Начинался новый день.

***

Теперь Вы знаете, что если Вам иногда кажется, что у кого-то в толпе мелькнули хвост, рога или перепонки, то Вам не кажется.