Лукоморье. Трилогия

— А тут у нас что? — сунул он нос в распахнутую дверь примыкающей к залу комнаты. — Ишь как сверкает!

Черт с любопытством осмотрел агрегат Кощея, подергал за ручки, покрутил колесики, нажал на кнопку. Аппарат загудел. Трус на всякий случай отпрыгнул, и был абсолютно прав. Из черного марева образовавшегося портала вылезла странная личность ярко-голубого цвета и радостно заорала:

— Ага!!! Попался, ПАПА!!! Выходи на бой, подлый трус! Я таких ПАП видал в одном месте! Мой сто первый километр еще никто не проходил!

Трус так растерялся, что вместо того чтобы удрать, сделал нечто ему абсолютно несвойственное — с размаху натянул поднос нападающему на уши. С рваных краев изуродованного прибора понеслись навстречу друг другу голубые молнии, замыкаясь через не менее голубую голову. Странная личность с расстройства рухнула на пол и замерла. Поднос отлетел в сторону. Портал затух. Привлеченные шумом, в комнату ворвались Балбес и Бывалый.

— Это кто тут посмел назвать ПАПУ трусом?

— Он, — отстучал зубами Трус, тыкая мохнатым пальцем в пришельца. — Я его, кажется, убил… Он уже синенький совсем…

Трус покачнулся и рухнул на пол от переизбытка чувств.

— А по-моему, наоборот — краснеет.

Замаскированный под джинна ифрит слабо застонал, вернул колер обратно и пошевелился.

— Гляди-ка, джинн!

— Действительно, джинн!

— И место ему в бутылке!

— Правильно. За такой наезд пусть перед ПАПОЙ лично отвечает.

Бывалый толкнул впечатлительного «киллера» копытом.

— О нет! В похоронной процессии я не…

— Беги за бутылкой, придурок!

— Да пусть лежит! Я сам сбегаю, шеф! — всполошился Балбес и испарился.

Отсутствовал он пару мгновений.

— На троих? — деловито поинтересовался он, вынимая пробку.

— Нельзя, — вздохнул Бывалый, — мы на работе. Синюка сюда сажать будем.

— А эликсир? — трепыхнулся Трус, сразу придя в чувство. — Выливать, что ли?

— Еще чего!

— А он туда влезет? — почесал затылок Балбес. — Места маловато.

— А куда он на хрен денется? — флегматично хмыкнул Бывалый. — Ты как, сам туда пойдешь или уговаривать придется? — обратился он к «джинну», сидящему на пятой точке, бессмысленно моргая в пространство.

Уговаривать не пришлось. Балбес заткнул пробкой бутылку и сунул ее себе за пояс.

— Кстати, как он здесь оказался?

— Вот из этой хреновины вылез, — кивнул на затухший портал Трус.

— Кощея нигде нет. Как сквозь землю провалился, — сунулась в окно Центральная.

— И обезьянок наших заколдовал, гад! — жалобно вздохнула Левая.

— В камень их превратил, — добавила Правая.

— Ясно. Грузите их на себя, — распорядился Бывалый. — Вот эту хреновину тоже, — ткнул черт мохнатым пальцем в затухший портал.

— Эту хреновину-то зачем? — захлопала глазами Центральная.

— Чую, через нее Кощей сбежал куда-то. Доставим все в «Дремучий бор», и пусть Папа с Ягой разбираются.

Левая и Правая выдрали установку из пола и вместе с кусками цемента, налипшим к основанию портала, закинули диковинный агрегат себе на спину. Туда же запрыгнули черти. Зашумели крылья. Горыныч спешил. Он чувствовал себя ответственным за пропажу детей и теперь старался изо всех сил.

19

— Я предлагаю подкоп!

— Угу, флаг тебе в руки, — хмыкнул Олежка, осторожно ощупывая шишку на лбу. — Я вот, хоть и альпинист… не профессиональный, правда. Так, увлекался одно время… но все равно пас. Зинданы, знаешь, как делают? Глубокую яму в глине выроют, водичкой стены заполируют до зеркального блеска. Потом дров на дно накидают и подожгут. И вверх не вылезешь — скользко, и корку не продолбишь без инструмента специального.

Мурзик не поверил. Минут десять он усердно шкрябался в углу, затем обиженно мяукнул, сел на хвост и уставился на Молоткова.

— Я тебя нанял, чтоб ты спас детей.

— Оригинальные у тебя методы найма, — фыркнул Олежка.

— Один дитенок царской породы, между прочим, — продолжил наезжать Мурзик, игнорируя реплику нерадивого наймита. — Второй, кстати, тоже.

— Без тебя знаю! Веревку бы сюда… с кошкой, — тоскливо пробормотал Олежка, глядя на звезды, мерцающие сквозь решетку высоко вверху.

— Кошка у нас есть, — осторожно подала голос агрессивная арестантка из своего угла. — На, приложи, — в руки Олежки ткнулась сковородка, — говорят, помогает.

— Как тебя зовут-то, терминатор в юбке? — поинтересовался Молотков.

— Жасмин.

— Красивое имя. Прямо как жену Аладдина.

— В честь нее и назвали. Мой папа долго у него стажиро…

— Чего?!!

— Знакомый у него был, — торопливо поправилась Жасмин, — Аладдином звали.

— А-а-а… а меня Олежкой… э-э-э… Олегом зовут. Будем знакомы.

— Будем, — согласилась Жасмин. — Значит, нам только веревки не хватает?

— Веревка есть, — оживился Мурзик, — в мешке.

— Короткая небось. Много туда не влезет, — засомневался Молотков, но содержимое рюкзака все же решил исследовать. Вдруг что полезное найдется? На веревку рука наткнулась сразу. Вернее, на ее конец. Лейтенант запустил руку поглубже, и выдернул обратно. — Кусается, зараза, — удивился он, высасывая из пальца кровь. — Чего ты туда насовал?

— Там много чего есть. Не отвлекайся. Тащи.

— Тащу.

К удивлению лейтенанта, веревка оказалась неимоверной длины. Он ее тянул, тянул, а она все не кончалась.