Лукреция

– Лукреция, ты сейчас описываешь хорошего, самодостаточного молодого человека. Десять минут назад ты обозвала его козлом и сказала, что у тебя есть желание грохнуть его, дабы исцелиться от ненависти. И причём тут твой отец? Там были совсем другие тональности в выражениях. Сплошной негатив, вроде презрения, ибо он не умеет зарабатывать, хотя имеет денежную энергетику, сконцентрированную в яйцах. Вроде это ты имела ввиду.

Лукреция с укоризной взглянула на меня. "Всему своё время, док, и не гони лошадей", красноречиво сказали её глаза. Взгляд был принят к сведению.

– Костя картавит также, как папа, – огорошила она своим ответом. – Это единственное, за что я любила отца. Помню, в детстве, когда он был навеселе, я просила ему сказать фразу "Карл у Клары украл кораллы". Выходило очень смешно, какое-то симпатичное хрюканье, и я смеялась до колик в животе, а один раз сикнула в трусы со смеху.

Когда мы поближе познакомились с Константином, он сам предложил сказать что-нибудь похожее, дабы рассмешить меня. Взял и брякнул, "на горе Арарат созревал виноград". Я сразу вспомнила своё детство, те счастливые минуты, которых у меня было немного и громко рассмеялась. У него тоже получилось смешно, но с каким-то кошачьим баритоном. Будто промурлыкал простуженный кот.

Одним словом, я была на седьмом небе от счастья и через полгода мы обвенчались. Жили дружно, почти не сорились, и казалось, эта феличита будет длится вечно.

Костя оказался внимательным мужем, а через два месяца меня стало рвать по утрам и тянуть на солёные огурчики. Вскоре я поняла, что меня ожидает счастье материнства.

Лукреция прервала свой рассказ, погрузилась в себя. Когда она вспоминала те дни, заметно оживилась, внешне посвежела, на лице заиграл румянец.

– Мне хочется добавить ещё несколько штрихов к портрету Костика, – неожиданно сказала она. Я молча кивнул.

– Он нигде не работал, говорил, что не терпит боссов. Тем не менее, постоянно был при деньгах. С ним я впервые поняла, что такое финансовая свобода, когда не надо тревожиться о завтрашнем дне и жить от зарплаты до зарплаты. У него было пузатое портмоне из крокодиловой кожи, туго забитое купюрами разных стран. Это возбуждающе действовало на меня, но я стала подозревать, что он делает деньги на наркотрафике и прямо спросила его от этом. Если бы узнала, что мы строим свою семейную жизнь на материнских слезах и "золотых" уколах наркоманов, я бы развелась с ним на следующий день. Но он успокоил меня, объяснив, что его род занятий связано с тем, что он знакомит нужных людей друг с другом и имеет на этом комиссионные.

– В наше время всеобщей паранойи, когда люди перестали доверять друг другу, я выступаю в качестве гаранта при сделках. За это мне хорошо платят. Но если я ошибусь и сведу не тех людей, меня могут ликвидировать за подставу и низкий профессионализм, – спокойно сказал он.

Тогда я впервые задумалась о том, что за красивую и беспечную жизнь, возможно, когда то придётся заплатить сполна.