Лукреция Борджа

Чудовищность предполагаемых извращений сама по себе позволяет усомниться в правдивости таких заявлений. Разве можно представить себе, чтобы женщина, погрязшая в распутстве, бесчестии и преступлениях, вдруг стала бы образцом мудрости и добродетели для интеллектуальной элиты своего времени? История не дает нам ни одного примера столь мгновенной метаморфозы. Так, анализируя более внимательно выдвинутые в адрес Лукреции обвинения, мы видим, что впервые они были высказаны Джованни Сфорца, их брак был аннулирован в 1497 году под тем предлогом, что муж и жена не вступили в супружеские отношения. Тогда отвергнутый супруг обвинил своего тестя в инцесте, и этот крик мести, о котором он, впрочем, позднее сожалел, эхом отзывался в течение нескольких веков далеко за пределами Италии.

Однако клевета эта, вероятно, не дошла бы до будущих поколений, питая больное воображение и создавая вокруг Лукреции скандальный ореол, если бы Гвиччардини в своей «Истории Италии» через пятнадцать лет после смерти герцогини Феррарской не написал следующие слова: «Александр VI был человеком весьма чувственным, он содержал женщин на виду у всех и превосходил всякую меру до такой степени, что общественное мнение сочло, что он познал и сеньору Лукрецию, свою родную дочь, к которой он питал нежную и безграничную любовь. Ходили слухи, что ее любовниками были и три ее брата». Этот же автор доходит до того, что утверждает, будто «внимание, которое папа оказывал своему внуку, служит доказательством того, что он дорожил этим ребенком ради постыдных связей».

Три столетия спустя Вольтер яростно восстал против этих утверждений. «Я позволю себе заявить Гвиччардини, — писал он, — что Европа была обманута вами, тогда как вы были введены в заблуждение вашими чувствами. Вы поверили собственной ненависти». Если человек из Ферне не позволил себя одурачить, то два его английских современника оказались в ином положении: Александр Гордон, протестант, решительно настроенный защищать Реформацию, и Эдвард Гиббон, недавно обращенный в католицизм. Виктор Гюго, как мы уже отмечали, последовал по их стопам. Затем появился Мишле, для которого дочь Александра VI, «итальянская андалузка», символизировала дьявола в женском обличье на Ватиканском троне.

Талейран уже дал надменный ответ клеветникам Лукреции, когда бросил знаменитую фразу: «Все, что преувеличено, — ничтожно».

Была ли Лукреция жертвой своего отца? Александр VI, казалось, бросил вызов времени, его цветущее здоровье в полной мере позволяло ему исполнять обязанности понтифика, управлять государством, воспитывать детей и заводить любовные связи. Послу Франции, который изумлялся тому, как он проживает четыре жизни в одной, он ответил: «Вам, французам, никогда не понять, что папа — такой же человек, как и другие».

Дочь унаследовала от него эту живость, уже с самого юного возраста она очаровывала гуманистов Ватикана, таких, как Антонио Корнаццони или Горджо Робусто, чьи первые стихи, опубликованные в Милане в 1500 году, посвящены ей.

Что касается историков Феррары, то они не считали, что для семьи д'Эсте унизителен брак Альфонсо с Лукрецией, и радовались этому союзу. Джиральди в своих «Записках о Феррарском герцогском доме» упоминает о Лукреции как о «lararissima donna»[59]; посвящая ей в 1508 году своего «Pelegrino»[60], заявляет, что по достоинству оценил Изабеллу Мантуанскую, написав, что «она близка к совершенству Лукреции».

Среди воспоминаний о Лукреции следует процитировать свидетельство Альдо Мануция, известного прямотой своего характера. В его предисловии к одному из опубликованных им произведений Тито и Эркуле Строцци мы читаем, что герцогиня Феррарская взяла на себя все расходы, связанные с этим важным изданием. Он благодарит ее следующим образом: «Ваше главное желание — угодить Господу и быть полезной не только вашим современникам, но и будущим поколениям так, чтобы, покидая эту жизнь, вы могли бы оставить после себя памятники, свидетельствующие о том, что вы прожили ее не зря».

Опубликовав в 1877 году книгу о Возрождении, Гобино встал на сторону Борджа. Он вложил в уста Александра VI следующие слова: «Люди говорят, что я являюсь одновременно вашим отцом и любовником. Лукреция, позвольте этой куче глупых червей выдумывать о сильных духом самые нелепые небылицы».