Лукреция Борджа

В этот день Лукреция появляется в платье из камбрейского полотна с широкими рукавами, украшенном отделкой из темно-красного атласа. Пояс, расшитый жемчугом, стягивал блио[16] из белого шелка, отороченное черным бархатом. Драгоценная диадема сверкала на ее золотых волосах. Алонсо гордо выступал в костюме, в котором сочетались два цвета — желтый и красный. Это были цвета города Неаполя. Обряд совершали кардиналы Хуан Борджа Младший, Хуан Лопес и Асканио Сфорца. Получив благословение, Алонсо невольно коснулся плеча своей супруги, сказав ей: «Col suo permesso carissima Lucrecia». Этот жест, почтительный и ласковый, заставил просиять дочь папы и растрогал присутствующих, увидевших в нем обещание счастья для новоявленной герцогини Бишелье.

В семье Борджа праздник, даже в узком кругу, всегда был пышным. Начало торжества нарушила стычка между приближенными Чезаре и Санчи: они оспаривали друг у друга первенство и ссорились столь ожесточенно, что двум епископам досталось по тумаку. В конце концов даже папа остался один, его бросили слуги, которые с мечами в руках ввязались в схватку. Приезд Чезаре утихомирил всех, поскольку ни у кого не возникло желания испытать на себе его гнев.

Начались развлечения, сначала в апартаментах Борджа, где легкие занавеси с папскими гербами рассеивали свет, игравший на ажурных венецианских бокалах, на эмалевых блюдах, поддерживаемых сатирами, на изящных вазах, заполненных фруктами, на пирамидах из цветного сахара. Розовые и золотые блики оживляли лица пирующих. Александру VI подавали блюда два кардинала, выполняющие обязанности мажордомов, и Санча, наливавшая ему напитки. Когда вновь воцарилось спокойствие, он велел начинать танцы. Лукреция в полной тишине исполнила танец вместе со своей золовкой. Потом музыканты взялись за свои инструменты, и Лукреция смогла станцевать с первым мужчиной, которого она полюбила. Затем вышел вперед Чезаре, одетый в костюм единорога. Известно, что это животное является символом чистоты и верности… Гости, наряженные в костюмы животных, начали представлять сцены охоты и танцевать браиль[17]. Папа римский веселился, как юноша, игры и шалости продолжались до весьма позднего часа.

На этот раз новобрачные не должны были подвергаться процедуре признания свидетелями того, что «супруг соединился с супругой», и, если приближенные и сопроводили их до дворца, никто из них там не задержался. Только маленькая негритянка помогла Лукреции снять диадему и витые браслеты, раздела ее, искупала, надушила и наконец облачила в сорочку из белого льна.

И вот супруги вдвоем в этот час. Глаза Лукреции блестят, как звезды на ясном небе, изящно очерченные губы ждут счастья. Сплетаются их тела и соединяются души, восторг и умиротворение венчают эту ночь.

На следующий день во дворце Бельведер труппа актеров, прибывших из Неаполя, играет «Сон Полифила» в интерпретации Франческо Колонна. Эта весьма свободная трактовка была заказана Санчей в честь Лукреции. Трогательная сказка, в которой нимфа Полия, чтобы обрести покой, дает обет Диане, однако находит радость только в любви к Полифилу. Потерявшись в лесной чаще, юноша в отчаянии ищет ее и приходит во дворец королевы Элевтериды, и та, желая вознаградить его за верность, отдает ему Полию. Пройдя через все испытания, герои наконец обретают покой и счастье.

Без сомнения, Алонсо и его супруга души не чают друг в друге, как сообщает об этом посол Мантуи в письме к Франческо Гонзага: «Очарованная его предупредительностью и красотой, донна Лукреция питает к своему мужу настоящую страсть». Давно уже не видели в Риме такой гармоничной пары, их взгляды, их улыбки вызывают у людей умиление.

Менее чем через месяц после свадьбы Чезаре с согласия отца, как то было предусмотрено, предстал в своей пурпурной мантии перед консисторией и попросил разрешения вернуться в мирское звание, ссылаясь на то, что не имеет призвания к монашеской жизни, к коей его принудили. Годом ранее папа уже однажды писал Карлу VIII о предполагаемом отказе сына от кардинальского сана, что позволило бы ему жениться или на вдове Ферранте I, или на донне Санче, хоть та и была уже замужем за его братом. Санудо сообщает об этом в своих «Diarii»[18]: «Гоффредо, будучи моложе своей жены (ему шестнадцать лет), не вступал с ней в супружеские отношения, он еще не мужчина, и вот уже несколько месяцев как донна Санча отдалась Чезаре». Бурхард установит истину: Гоффредо действительно был мужем Санчи, равно как и она действительно была любовницей своего деверя.