Лукреция Борджиа. Три свадьбы, одна любовь

Часом позже она пришла попрощаться с папой. Он сидел, откинувшись на спинку своего кресла, в котором уже привык проводить большую часть времени, а она на шелковой подушке у его ног, руки ее в его ладонях. Ей полагалось утешить отца. Слезы его капали ей на руки. Все знали, что, расплакавшись, он с трудом успокаивался.

– Ты станешь писать мне каждый день, причем собственноручно. Слышишь? Гонцы будут летать между нашими городами, да так быстро, что покажется, будто мы ведем обычную беседу. Твой новый свекор имеет репутацию… скупердяя. Не позволяй ему экономить на тебе. И в случае чего, пиши. Ах, как же я останусь здесь без тебя!

Александр поднял ее с подушки и заключил в объятия.

– Со мной все будет в порядке, отец. Мы уже расставались раньше, переживем разлуку и на этот раз. – Она мягко выбралась из его объятий. – Почти рассвело. Мне скоро ехать.

– Тебе следует делать так, чтобы муж приходил каждую ночь. Им срочно нужен наследник. Так что… каждую ночь… – заговорил Александр поспешно, как будто вдруг вспомнил, что ему надо еще о многом ей сказать. – Пусть ему будет хорошо с тобой, но никогда не жалуйся, когда он уходит… Мужчины… знаешь, они всегда такие. Ты Борджиа и заслуживаешь поклонения, и все же бывает, что нужно смириться…

– Папа, все в порядке. Я дважды была замужем, я знаю, в чем мои обязанности. А сейчас… видишь… погода портится. Если мы не уедем в самое ближайшее время…

Он посмотрел в окно, откуда лился призрачный белый свет.

– Ах, нет, ты только взгляни… Боже, что творится!

Лукреция уже поднималась с колен, когда дверь открылась и в проем шагнул Чезаре в черных лоснящихся одеждах, как пантера, полон энергии в преддверье нового дня.

– Ах, Чезаре! Скажи своей сестре, что она не может ехать. Только посмотри на небо. Скажи ей, что нужно подождать до завтра.

– Боюсь, что не могу этого сделать. – Он подошел к трону и протянул ей руку, помогая подняться, будто приглашая на танец. – Ей предстоит долгая дорога, и вся Феррара с нетерпением ждет приезда своей новой герцогини. Я прав, сестра?

– Да, – сказала она с улыбкой, ведь ничто уже не сможет омрачить ее радости. Последние дни были сущим безумием, бесконечные празднования, и у брата с сестрой совсем не было времени побыть наедине. Вот и настало время прощаться. – Да, ты прав.

– Ты уже сказал ей, отец? – Он по-прежнему крепко сжимал ее руку.

– О чем? – спросила Лукреция.

– О том, что будет.

– Ты про моего мужа и свекра? Не беспокойся, у меня есть некоторый опыт проживания с разными мужчинами.

– Ха! Отлично сказано! – засмеялся папа. – Боже мой, хотел бы я увидеть лицо старого скряги, когда он с тобой познакомится. А об остальном ей знать не нужно, Чезаре.

– О чем остальном? – спросила она, переводя взгляд с одного на другого.

Александр лишь махнул рукой.

– Да разные планы. Планы!

– А я говорю, что лучше ее подготовить, – заявил Чезаре таким тоном, который скорее подобал отцу в разговоре с сыном, чем наоборот. Александр отмахнулся, не желая развивать эту тему. Звезда Чезаре поднималась все выше, и папа, казалось, начинал побаиваться собственного сына. – В предстоящий год нас ждут великие дела, Лукреция. Италия навсегда изменит свой облик. А мы наживем еще больше врагов.

– В таком случае папа прав, – с тревогой сказала Лукреция. – Мне лучше ни о чем не знать.

– Тем не менее все это затронет и тебя. Семейные дела. Поскольку ты одна из Борджиа, тебя будут считать причастной.

Семейные дела. Она посмотрела на брата.

– Ты забыл, что я теперь замужем за наследником Феррары. Я теперь лишь наполовину Борджиа, а на другую половину д’Эсте. – Лукреция широко улыбнулась, будто намекая, что просто пошутила. Она взглянула в окно, за которым по-прежнему валил снег. – Мне пора.

– Да, раз пора, ничего не поделать. Ах, подойди же ко мне и поцелуй. – Александр широко раскрыл объятья, и она в последний раз ощутила на себе всю силу отцовской любви. – Как же я буду жить без тебя? – Его голос задрожал, и из глаз вновь хлынули слезы. Она сама едва не расплакалась.

С другой стороны комнаты за ними наблюдал Чезаре. Глаза его были совершенно сухими.

Лукреция расправила юбки и подошла к нему с высоко поднятой головой. Чезаре Борджиа, красивый мужчина, который носит в душе лед и пламя. Вот только недавно она стала замечать, что цвет лица его приобрел немного розоватый оттенок, и то там, то тут видны рубцы от сыпи, покрывавшей его кожу во время обострений. Теперь красота его уже не безупречна.

– Прощай, мой дорогой герцог Валентино, – сказала она, обнимая его. – Обещай, что будешь беречь себя на поле битвы.

– Ты тоже береги себя. – Он разжал объятья, но задержал ее руку в своей. – Так что? – Он понизил голос до шепота. – Услышу ли я теперь от моей любимой сестры долгожданные слова?

– Какие слова? – спросила она с улыбкой на губах.

– Что ты любишь меня и прощаешь.

– Ах, Чезаре. Разумеется, я люблю тебя. Ведь ты мой брат.

Он ждал, не произнося ни слова.

– Ты мой брат, – повторила Лукреция, и ее голос дрогнул. Она высвободилась из его рук и ушла.

* * *