Лукреция Борджиа. Три свадьбы, одна любовь

Он не жалел о том, что распорядился отравить Орсини. Чтобы поставить семью на колени, нужно стрелять и в голову, и в конечности. Он был предателем и заслужил смерть. Если бы они поменялись местами, Вирджинио поступил бы с ним не лучше. Интересы папства и его семьи уже так долго шли рука об руку, что он привык подменять одни другими: Бог нуждается в сильной церкви и сильном папе, а сильный папа нуждается в прочном фундаменте власти. Он делал то, что лучше для всех, и он доказал это, защитив свой народ от захватчиков-французов. Но масштабы нынешнего поражения и прямая угроза жизни сына заставили его сомневаться. Пусть он редко думал о прошлом – все его время отнимали проблемы текущие – он не мог не вспомнить о папе Сиксте, хитром, но при этом набожном, и его кровавой атаке на Медичи, которая закончилась позором, когда заговорщиков вывесили из окон городской ратуши во Флоренции. Когда его настигли вести о неудаче, а затем и побеге его собственного племянника, делла Ровере, думал ли он, что это воля Божья или же просто судьба?

Александр отменил свой визит к Джулии и заказал всенощное бдение в Сикстинской капелле вместе с верными ему кардиналами. Предстояла длинная ночь. Покалывания в правой ноге заставляли его лишь сильнее сосредоточиться на молитвах. Чезаре стоял позади и наблюдал. Он не проронил ни слова.

* * *

На следующий день вернулся герцог Гандийский. Его несли на носилках, от боли он тяжело дышал.

– У них были люди с пиками, как у швейцарских гвардейцев. Когда они кинулись на конницу, меня сбросил с лошади какой-то гигант. Я думал, пришел мой конец.

Александр обнял сына и прижал его голову к своей груди:

– Ты не умер, – сказал он. – И это самое главное.

В личных апартаментах папы вокруг Хуана, разматывая бинты, толпились с полдюжины докторов. На груди обнаружился багрового цвета разрез. Доктора вывели Александра из комнаты и вернулись к больному. Когда они вновь появились, то не знали, что и сказать: герцогу Гандийскому не только не угрожала никакая опасность, но и прогнозы были благоприятные, при должном уходе он сможет уже через несколько дней встать и даже пуститься в пляс, ведь под запекшейся кровью оказалась лишь поверхностная рана.

– Я говорил тебе, не надо выдвигать против пик кавалерию, – тихо сказал Чезаре, когда вечером того же дня отец и сыновья сидели и вместе оценивали потери. Унизительное положение брата доставляло ему тихое удовольствие. – Копьями они заставляют лошадей отступить. Я видел это собственными глазами.

– Мы не думали, что они дадут такой отпор, – привстал на своем ложе Хуан. – Но они обошли нас с фланга.

– А ты не подумал перегруппироваться?

– Хватит! – Александр терял терпение. – Что сделано, то сделано. Вопрос в том, что же делать дальше?

Он посмотрел на Чезаре.

– Без Браччано это не победа, отец.

– Но и не поражение. В наших руках десять других замков. И мы можем вести переговоры. Они предпочтут расплатиться деньгами, а не кровью.

– А герцог Урбино?

– Ба! У него полный город жителей. Если они любят своего господина, то изыщут деньги, чтобы заплатить выкуп.

– Он занимает высокое положение в обществе, другие принцы уважают его. Мы превратим союзника во врага.

– Врага, который не в состоянии драться. Это сможет послужить уроком для остальных.

Хуан пристыженно склонил голову.

– Я готов вернуться на поле боя, отец, – сказал он, театрально поморщившись. – Мы потеряли всего шестьсот человек. Я снова могу взяться за оружие. Я уверен.

– Уверен?

Он закашлял и снова скривился.

– Да, да. Я могу.

Александр посмотрел на Чезаре, но лицо старшего сына по-прежнему ничего не выражало.

– Очень хорошо… тогда поговорим об Остии.

Остия. Маленькая крепость, но как много она значит. Стратегически важный замок кардинала делла Ровере в устье Тибра находился в руках французов с тех пор, как тот бежал из Италии. Сейчас он являлся последним оплотом их власти на итальянской земле. Чтобы обеспечить себе победу, папа призвал на помощь испанцев, армию под предводительством Гонсало де Кордовы, который должен прийти с юга и подавить последнее сопротивление. Он был уже в пути.

– Он величайший генерал нашего времени, сын мой. С одной стороны его пехотное войско, с другой – наша артиллерия. У французов не останется ни единого шанса. Разве не так, Чезаре?

– Да, пока ты делаешь в точности то, что тебе говорят, братишка, – сказал Чезаре, не в силах на этот раз сдержать уже давно играющую на губах холодную улыбку. – Это все, что от тебя требуется.

* * *

Так и случилось.

Александр в своей личной капелле смеялся и плакал, вознося благодарность Деве Марии за неоднократную помощь: защита Хуана от смертельных ран и падение Остии – лишь два последних примера. Терзающие его некогда сомнения улетучились, он был опьянен моментом. Бог благоволит тем, кто не упускает шансов. Даже нога теперь не беспокоила его так сильно. Он позвал Буркарда и отдал распоряжения по поводу последующих церемоний. Этого события он ждал очень долго: в семье Борджиа появился свой герой войны.