Лукреция с Воробьевых гор

— Представляешь, он такой общительный, у всех игрушки отбирает… Кто ни увидит его смышленое личико, говорит: «Какой обаятельный ребенок!» Врачиха из детской поликлиники без ума от моего сына!..

— Как здорово, — наливая Асе чай, сказала я. — Артурчик, наверное, обожает сына?

Началась вторая серия. Минут пятнадцать ушло на описание чувств Артурчика. Да, именно он по-прежнему встает к сыну по ночам. И в поликлинику ребенка сам отводит. И вечером выводит гулять Павла с Агафоном, чтобы Ася могла спокойно посмотреть любимую передачу «Угадай мелодию».

Ася болтала ложечкой в чашке и держала паузу, очевидно подыскивая интонацию для «гвоздя программы», которым намеревалась угостить меня под занавес.

Прошло еще минут пять, прежде чем подруга направила речевой поток к цели.

— Ты знаешь, — начала она, — я не особенная поклонница твоего нового мужа. Игорь тоже был не фонтан, но от него, по крайней мере, всегда можно было знать, чего ждать. А от этого, — Ася сделала пренебрежительный жест рукой, — от этого не знаешь… Ты извини, но я считала и буду считать, что между вами никаких таких чувств нет, ты продалась Толяну со всеми своими потрохами за внешнее благополучие…

Я могла бы прервать Асю и напомнить ей о том, что, когда она впервые очутилась в квартире Артурчика, у нее тоже к нему лично не было никаких чувств, но, охваченная страстью к жилплощади в Москве, она сумела их в себе пробудить. Словом, кто из нас в большей степени продался — об этом можно было поспорить. Но такой спор откатил бы нас еще на пару часов от того разговора, ради которого Ася явилась. А я, сама не знаю почему, уже начала нервничать.

— Итак? — выжидательно глядя на нее, спросила я.

— Помнишь, ты рассказывала мне, что у твоего мужа есть прозвище — Клеш? — Ася снова активно забуравила меня глазами.

— Ну, помню.

— Так вот почитай. — Анна щелкнула замком своей замшевой сумочки и достала оттуда какую-то газетную вырезку. — Это статья из «Московского комсомольца». Боюсь, она имеет непосредственное отношение к твоему Карасю…

Статья называлась: «Несколько суток в бункере». Я быстро пробежала ее глазами.

…Главу одной преуспевающей фирмы, некоего Владимира Р., похитили возле его дома в Царицыне вместе с водителем «мерседеса», на котором ездил этот Владимир. Их втолкнули в «Жигули», связали, заткнули рты, завязали глаза и куда-то повезли.

Водитель сохранил присутствие духа: сумел определить направление, в котором ехала машина, хотя и не видел ничего из-под плотной повязки. Он по звукам догадался, что они кратчайшей дорогой, стало быть через Царицыно, выскочили из Москвы, проскочили небольшой городок — это явно был Подольск, — через час узнал поворот на Белоусово, а затем — на деревню Жуково. По счастью, водитель был уроженцем этих мест.

Обоих пленников привезли в чисто поле и спрятали в бункере, оставшемся еще со времен войны. Водитель знал о существовании таких бункеров на территории Жуковского района. Таким образом, пленники с достаточной долей вероятности определились в своем местонахождении, оставалось дожидаться предложений от похитителей.

Хорошенько отмутузив водителя, похитители спустя трое суток отвезли его в Москву, пригрозив лютой расправой ему самому и шефу, если он решит обратиться в милицию. За свободу Владимира Р. они потребовали сумму, которой на фирме не было, — вот почему сотрудники все-таки решились обратиться с милицию. И та по наводке водителя три дня прочесывала Жуковский район, прежде чем нашла заброшенное зернохранилище, которое почему-то охраняли вооруженные люди. Одного охранника удалось взять, другой бежал… Владимира, голодного, измученного, нашли в бункере, где он просидел почти шесть суток. И он, и ранее отпущенный водитель совершенно поседели.

Прочитав статью, я отложила ее в сторону и подняла глаза на Асю.

Теперь мне стало ясно, зачем она примчалась ко мне.

Водитель хорошо расслышал, как один из похитителей, обращаясь к другому, назвал его Клешем…

— Этого не может быть, — сказала я Асе.

— Чего не может быть? — возбужденно отозвалась она. — Ты думаешь, в этой статье речь идет не о твоем муже?

— Конечно же нет, — безо всякой уверенности в голосе произнесла я. — Подумаешь, Клеш… Не такое уж редкое прозвище. Да к тому же водитель мог не расслышать… Может, того бандюгу звали не Клеш, а Алеша…

Ася насмешливо хмыкнула:

— Ну-ну, утешай себя, утешай… А я уверена, что Клеш — это и есть твой муж. Что хочешь изображай передо мной, Лара, я все равно вижу, ты напугана. Уж слишком много совпадений!

— Каких? — изо всех сил защищалась я.

— Клеш — это раз… Никто толком не знает, чем занимается твой Толян, — это два. Разве бы стал он скрывать свою деятельность, если бы она была благородной… или хотя бы не криминальной… Ну скажи, что я не права…

— Я не знаю, что сказать, — со вздохом призналась я.

Ася с жалостью посмотрела на меня. Я и в самом деле вдруг почувствовала себя сломленной.

— Хорошо, что ты от него не родила, — наклонившись ко мне, шепотом, хотя в доме, кроме нас, никого не было, проговорила Ася. — Это великое благо.

— И что мне теперь делать?