Лулу

Пускать или же не пускать? Вариантов наклевывалось всего-то ничего, то есть в общем-то совсем немного – либо же сразу их спровадить, избрав в качестве надежного аргумента табуретку, либо подождать, пока им самим это противостояние у чужих дверей не надоест. В сущности, сейчас только скандала мне и не хватало. А слышать наяву то самое, чем довелось давеча насладиться в Интернете, – это я про Томочкино-Клариссину перебранку на виртуальном форуме, – нет, опасаюсь, как бы вполне благопристойное общение не завершилось вульгарным мордобоем. Я ведь на то, что они в юбках, не посмотрю – приложу так, что мало не покажется! Короче, пришлось сделать вид, будто я ничуть не удивлен тем, что они меня наконец-то разыскали. Любовь, или как там это у Томы называется, сама укажет верный путь, ну а мне суждено, как водится, строить самооборону. Поставив на пол табуретку, я вышел из квартиры и предусмотрительно захлопнул за собою дверь. Чтоб заставлять гостей ждать – это уж точно не в моих правилах.

– Сударыня, вот вы и вы! – Я по очереди уперся взглядом то в одну, то в другую посетительницу. —

Боюсь показаться неучтивым, но никак не смогу сегодня вас принять.

Признаться, я и сам удивился тому, что только что сказал, настолько произнесенные мной слова оказались очень кстати. Все выглядело так, будто я беседую со своими пациентками. Ну ясно же – кому, как не мне, полагалось знать, в чем обе подруги отчаянно нуждаются. Другое дело, что амбулаторно, без госпитализации такое вылечить нельзя, об этом даже я знаю.

– Это почему же? – Возмущение Томочки выражалось в том, что она упрямо демонстрировала мне свою ощерившуюся пасть, забывая, что кусать-то ей пока что по большому счету нечем.

– Как бы это вам подоходчивее объяснить? Вот он, наверное, поймет. – Я ткнул пальцем в Николашу. – В общем, я сегодня не один, и полагаю, что вмешательство в мою личную жизнь будет в данных обстоятельствах не вполне уместным.

Хорошо, что я догадался обозначить довольно приличную дистанцию между собой и незваными гостями, иначе наверняка не миновать Тамариных когтей. Николаша ощущал себя явно не в своей тарелке, в то время как Кларисса незаметно для Томы ухмылялась, делая вид, что поправляет свалившийся на лицо казацкий чуб.

По правде говоря, я готовился к тому, что вот ко мне приходит некто в штатском, вооруженный огромадным пистолетом, и под прикрытием накачанных бойцов в армейском камуфляже начинает мне давить на психику в намерении взять для чего-то на испуг. Ситуация, что называется, чревата, но все же нельзя сказать, что совершенно безнадежная – у нас, у мужиков, всегда есть возможность так или иначе столковаться. Ну а с бабами о чем мне говорить?

И тут неожиданно вперед выдвинулся Николаша:

– Мне очень неприятно. Но есть основания предполагать, что в вашей квартире скрывается некая особа. – Он замялся, покосившись на Клариссин чуб, и после паузы продолжил: – Второй день уже, как нет от нее никаких известий, а подозрения у нас на этот счет возникают очень нехорошие. Вот ведь и вы сами признаете, что у вас в квартире дама. А ну как найдут ее тут без документов, без одежды? Сами понимаете, какой может произойти конфуз.

Отдавая должное фундаментальному образованию Томочкиного мужа, хотя бы и прерванному на половине долгого пути по причине нездоровья, я вынужден был признать, что мало-мальски доступной логики в его словах даже теперь не ночевало. Видимо, на способе мышления сказалось длительное отлучение от интеллектуального сообщества в период отсидки в хабаровском СИЗО, а также в глубинах Мирового океана, если только припомнить нынешнюю Николашину профессию. Не исключаю также – пожалуй, так оно и есть, – что Николаша по рождению просто-напросто болван! Ну в самом деле, симпатичная леди, да еще и без одежды – это же самое оно! Нет уж, ему этого явно не понять, а потому и незачем тратить время на пустые объяснения.

Видимо, ответ, равно как и мое мнение о Николаше, однозначно читался на моем лице, поэтому пришла пора вмешаться тяжелой артиллерии.

– Слушай, Вовчик, давай сделаем это по-хорошему. Если ты выдашь нам девчонку, обещаю, что все обойдется без последствий, – молвила Кларисса.

– Радость моя, но ведь это произвол. Рабство у нас давно отменено. С какой стати я должен вообще все это от тебя выслушивать?

– Мое дело – предложить. Ну а ты как знаешь. Но уж если что случится… – Тут Кларисса многозначительно, как бы с налетом неизбывной грусти закатила глаза, сложила руки на груди и словно бы приготовилась произнести заупокойную молитву. – Если что случится, в этом ты уже сейчас можешь обвинить только самого себя.

Честно вам скажу, что вот именно ей мне почему-то захотелось верить. Да, уж если так, то, значит, и впрямь положение мое нешуточное. Ох, как бы тут не погореть! Потому что, хотя на мнение этой троицы мне глубоко начхать, однако яснее ясного, что кроме них есть в этом деле и куда более солидные персоны.