Лулу

А что, если все гораздо проще, если все дело в том, что вконец оборзевшее многоголовое alter ego банально хочет меня слопать? Вот оно, уже вобравшее в себя все эти прежде разрозненные осколки моей личности, оно все ближе, все неотвратимее приближается ко мне, уже облизываются все эти маленькие, омерзительные ротики, а в чреве гусеницы уже разверзлась огромная, зияющая пасть. Не надо, нет, я этого не перенесу! Если не уйдете, не знаю, что с собою сделаю! Брысь, проклятые! Чур меня, чур!

Тут словно бы что-то подбросило меня, оцепенение прошло. Остатками еще не вполне пробудившегося сознания отчаянно пытаюсь сообразить, что можно предпринять. Но что поделаешь, когда до этой пасти всего-то два шага, а за спиной – бетонная стена да еще и в голове полнейшая сумятица?

Словом, так и не разобравшись, что к чему, то есть где явь, а где и наваждение – ведь не было уже никакой возможности детально анализировать то, что происходило на моих глазах, – я ринулся к окну, спросонья оказавшись не в силах ничего более подходящего придумать. И вот, уже распахнув окно, всем телом переваливаясь через подоконник, пытаюсь сообразить, что лучше – быть просто съеденным или же долго-долго падать вниз с этой верхотуры…

По счастью, судьба психолога хранила. Уже неотвратимо падая в кричащую, бессмысленную пустоту, я несколькими этажами ниже зацепился одной ногой за бельевую веревку, в то время как другая запуталась в развешанном на балконе заботливой соседкой недавно выстиранном белье. И вот что-то мокрым, тугим узлом обхватило мою щиколотку, и вслед за тем по ноге тончайшей струйкой заскользила холодная вода. Даже показалось, будто я со страху обмочился. Но, если честно, мне в это время было не до того – попробуйте повисеть хотя бы с минуту вниз головой и тогда поймете. Так бы и болтался я туда-сюда, покачиваясь на чьем-то стираном исподнем – уж не украденные ли это в девяносто первом Венины кальсоны? – попутно вознося покаянные молитвы и призывая страшные кары на головы своих врагов, как вдруг какая-то могучая сила подхватила меня за полуобнаженные, холодеющие чресла и, вознеся выше балконных перил, бросила на что-то мягкое, упругое и даже почти пуховое, если верить первым, не вполне осознанным мною ощущениям.

Потребовалось немного времени, чтобы перевести дух и развязать узел из этой, словно бы прилипшей к ноге трикотажной ткани. И только тогда я поднял глаза и огляделся.

Рядом со мной, облокотившись на подушки и подпирая голову пухлою рукой, располагалась не первой свежести девица. Рыжая, стриженная под горшок, с пунцовым от перепоя лицом. В огненно-рыжем сиянии ее волос все блекло, предметы обретали свойство унылых отпечатков чего-то невообразимо тусклого, ненужного, а время почему-то упорно демонстрировало намерение бежать, то есть бежать сломя голову и непременно только вспять, видимо тщетно пытаясь увернуться от того, что становилось неизбежным. И только золоченые набалдашники в углах обширнейшей кровати да развешанные по стенам громадные изображения мосластых мужиков в тяжеловесных рамах, тоже с изрядной долей позолоты, поддерживали ощущение привычного уюта и надежности.

Видя мое замешательство и полагая нужным его незамедлительно прервать, девица резким движением стащила с головы парик. Под ним обнаружилась знакомая мне бритая голова с неповторимой и, главное, крайне выразительной прической. Вслед за тем, по-прежнему ни говоря ни слова, девица приподняла полу своего черного, расшитого огненными драконами халата и… Но тут ее внимание привлекли мои намокшие трусы и нога, с которой на простыню стекали капли влаги.

И вот тогда Кларисса прокуренным баском сильно пьющего мужчины произнесла:

– Я думала, ты мужик. А ты против меня – НИЧТО!

Глава 25 Эпилог

Однажды ближе к вечеру, блуждая по закоулкам Всемирной паутины в намерении скоротать остаток и без того по пустякам растраченного дня, я неожиданно попал на приглянувшийся своим изящным оформлением виртуальный сайт. Адреса его теперь уже не вспомню. Из черной глубины усеянного мерцающими звездами пространства, как сказочная фея, нет, скорее как фантом, возникло стройное юное создание. Прядь белокурых волос, закрывшая высокий лоб, зеленоватые раскосые глаза с поволокой и странное, словно бы обещающее что-то выражение лица. И губы – чувственные губы, чуть вздрагивающие то ли от едва сдерживаемого желания посмеяться надо мной, то ли просто в попытке не слишком опытной соблазнительницы игриво улыбнуться. Давно известно, что таких прелестниц модельные агентства поставляют по мере надобности на презентации или же просто выполняя пожелания клиента и следуя его намерению украсить званый вечер присутствием привлекательных особ. Девица протягивала мне листок бумаги, на котором витиеватым почерком было написано название некоего интернет-форума и содержалось приглашение стать его участником.