Лулу

И вот когда я уже готов был согласиться на некоторые уступки, то есть прежде, чем поддаться наглому нажиму, приготовился выслушать условия, на которых мне надлежало их предложение принять, в этот самый момент за моей спиной послышался скрип открываемой двери. В образовавшуюся щель высунулась голова в косичках и произнесла удивительно емкие и понятные слова:

— Папа! Ты скоро? А то обед остынет.

Вслед за этим столь же неожиданно дверь захлопнулась. Должен признаться, что поначалу я озаботился лишь тем, откуда могли появиться у Лулу эти самые косички. И только потом подумалось, что, может, так оно и есть, то есть этот совершенно неожиданный для меня экспромт случился очень кстати. В самом деле, хотя смысл обращения Лулу не вполне соответствовал ранее произнесенным мной словам, предложенный ею вариант разрешения конфликта оказался гораздо эффективней, потому как сразу после слова «папа» в рядах атакующих наметилось обратное движение. И правда, если рассуждать по логике, ситуация кардинально поменялась — ну кто осудит несчастного родителя, пытающегося спасти от полного бесчестья свое дитя? К тому же дочь — она и есть дочь, чего же здесь противозаконного, если живет она со своим отцом в одной квартире? А есть ли на то надлежаще оформленные документы — да кто их сразу разберет?

Томочка наконец-то прикрыла ладошкой свою неотреставрированную пасть. Зато Николаша в явном изумлении раззявил рот, обнажив крепкие, натруженные, заждавшиеся сытного обеда зубы. И лишь одна Кларисса через амбразуры-прорези свалившегося на лицо чуба взирала на меня насмешливо и агрессивно. Но даже и она вынуждена была отступить.

Лиха беда начало! Ну что ж, по случаю маленькой виктории я выставил к обеду бутылочку красного вина. Что будет завтра, меня уже не очень волновало.

Глава 14 Рабочая гипотеза

«Было бы удивительно, если бы было не так!» Я эти слова частенько повторяю про себя во время полночных бдений, на дежурстве. И в самом деле, никогда не знаешь наперед, к чему может привести поначалу совершенно невинный разговор, на лету подхваченная мысль или наивное предположение о том, что все, что ни делается, — все в итоге оказывается так или иначе к лучшему.

В эту ночь, помимо обычных нехлопотных обязанностей, моя голова была занята куда более важным делом, а именно поиском решений, которые помогли бы отыграть назад все то, что произошло с Лулу. Имелись в виду всякие там взаимные обязательства, но уж конечно не контракт — насколько я понял, до этого дело не дошло, если вообще на это можно было бы рассчитывать в данной ситуации. Но кто-то же держит все в руках, к кому-то сходятся нити власти, кто-то дергает за них, сообразуясь с некими, одному ему ведомыми обстоятельствами. Увы, досужими размышлениями делу не поможешь — тут нужен факт, его величество факт, как самая надежная основа для того, чтобы сделать выводы.

Собственно, уже появление у порога моей квартиры столь представительной делегации должно было навести на некоторые подозрения. Нельзя же требование вернуть Лулу рассматривать всего лишь как проявление заботы о нравственности одинокого холостяка. Конечно, Томочка сама не отказалась бы сыграть роль соблазнительной дочурки, если бы возраст и прочие ее кондиции это позволяли. Представляю, какой в квартире воцарился бы бедлам — секс в ванной, секс на электрической плите, сидя верхом на сковородке… Ну с этой все понятно. Но кем является для них Лулу — знакомая, родственница, товарищ по работе? Понятно было лишь то, что для убедительных выводов информации явно недостаточно.

Как принято говорить в подобных случаях, на ловца и зверь… Было уже изрядно за полночь, когда через входные двери в фойе ввалилась шумная ватага, всего-то каких-нибудь шесть душ, типичные представители праздно шатающейся публики, и среди них — о господи, кто бы такое мог подумать! — среди них маячила знакомая мне бритая голова с казацким чубом. Я даже отпрянул от стекла, на мгновение забыв, что здесь меня разглядеть никто не сможет. Должен признаться, что причина такой реакции была проста — ни Клариссе, ни Томочке я о своем нынешнем занятии не сообщал, ограничившись неясными намеками на службу в интересах бизнеса. Однако не успел я сообразить, что пора бы приниматься за работу, то есть начать отсеивать из вновь прибывших чуждый нашему элитному заведению элемент, как на самом верху парадной лестницы появился управляющий, известный среди персонала как Гога-колобок, собственной персоной. И вот, радостно повизгивая, он скатывается вниз по лестнице навстречу дорогим гостям, по ходу своего перемещения давая отмашку топтунам у входа, мол, пропустите их немедленно. Взаимным комплиментам, прочим обязательным любезностям, включая лобзания взасос, не было числа, и, что характерно, даже Кларисса удостоилась отеческого поцелуя куда-то чуть повыше своего чуба.