Luminosity - Сияние разума (СИ)

Анжела забралась в пикап, и мы покатили по шоссе в сторону моего дома. Там я быстро приготовила нам перекусить (сельдерей и немного соуса), после чего несколько часов подряд мы занимались только домашней работой. По крайней мере, создавали видимость. Анжела была знакома с понятием “совместной работы” в рамках теории группового обучения, так что не подглядывала мне через плечо. Я сделала все, что задали на понедельник, чтобы не отвлекаться на выходных. После этого я достала личный, не школьный блокнот и начала думать над насущными вопросами.

У меня были достаточно веские причины предполагать, что вампиры, так сказать, “однолюбы”. Я не знаю, вступали ли они вообще когда-либо в случайные отношения, однако со слов Эдварда, если дело доходило до любви, то это было навсегда. Элис сообщила мне только то, что я “нравлюсь” Эдварду. При этом она очень старалась не напугать меня, чтобы я не улетела из Форкса на ближайшем самолете. Она просила меня пообещать не прекращать общение с ее братом и появилась передо мной прежде, чем я привела в исполнение свои намерения рассказать Чарли о своих подозрениях — сразу же, как только я решила интерпретировать враждебные взгляды Эдварда как угрозу домогательства. (Ну, еще она спасла меня от фургона Тайлера, однако подобное событие, скорее всего, произошло бы в любом случае, так что она могла это видеть в своих видениях обо мне.)

Я не была уверена, что данное свойство вампиров “сработает” точно так же на обычном человеке вроде меня. Однако… Если бы Эдвард мог легко забыть обо мне, если бы я была очередным мимолетным увлечением, у остальных вампиров не было бы причин проявлять ко мне такой интерес. В этом случае Эдварду незачем было бы следовать советам Элис по поводу того, что может меня расстроить. Не было бы причин для него подвергать себя мучениям и находится рядом со мной, такой вкусной на вид. Не было бы причин для его семьи подвергать себя опасности, раскрываясь мне. Элис не увидела бы меня в будущем в качестве вампира. В этом случае Эдвард скорее отправился бы охотиться на слонов в Кении, или куда-нибудь переехал бы до моего выпуска из школы.

А вот если Элис видела меня в будущем своей невесткой… вампирически связанной с Эдвардом, к тому же навсегда…

Да, тогда было понятно, почему семья Эдварда поддерживает его, радуясь, что единственный из них, кто был все еще без пары, наконец нашел себе вечную невесту — осталось только ядом спрыснуть. Было понятно, почему они снисходительно согласились удовлетворить мое любопытство — при том, что от другого человека они либо отмахнулись бы (в лучшем случае) или вообще убили бы его (в худшем). Я прямо-таки видела, как Элис фокусируется на мне, рассматривает все мои реакции на те сотни способов, с помощью которых Эдвард мог бы добиться меня, и консультирует его…

Я тихо выругалась. Анжела подняла взгляд, и мне пришлось сделать вид, что меня разозлил учебник по тригонометрии. Она вежливо сказала, что ее отец — священник, и она будет признательна, если я не буду рядом с ней чертыхаться на треугольники, после чего вернулась к своему эссе.

Я внезапно вспомнила кое-что, записанное у меня более полутора лет назад. Это значило, что оно хранится у меня в компьютере, вместе с другими отправленными в архив записями, а не в блокноте. Я встала и включила компьютер; Анжела не обратила на это внимания, предположительно подумав, будто я собираюсь напечатать эссе.

*

Я попробовала несколько слишком общих поисковых запросов, прочесывая логи, и получила тонны ненужного материала. Наконец на словосочетание “любовный роман” текстовый процессор выдал мне нужный раздел. Почти два года назад мне от двоюродной бабушки, которая внезапно перешла в католичество, в наследство досталась ее коллекция “грешных” книг. На самом деле она отдала их Рене, однако у мамы они просто лежали мертвым грузом, а у меня как-то выдался очень скучный денек.

Моей первой реакцией было недоумение — как женщины вообще читают такое? Их суть, по крайней мере у тех романов, которые предпочитала моя двоюродная бабушка, в пятнадцать лет меня совсем не привлекала. Мои первые записи об этих романах состояли из жалоб, что все их героини оказываются в безвыходных ситуациях — часто их преследовал неумолимый герой, которого никак нельзя было остановить. Особенно моя двоюродная бабушка любила фэнтезийные романы, где героями были различные типы сверхъестественных существ с необычными особенностями личных отношений — которые, например, с первого взгляда на героиню оказывались обречены на завоевание ее любви.

Мои первоначальные записи касательно этих тенденций были насмешливы и полны презрения. Я считала героинь таких романов хлипкими барышнями, которые только и умели, что “сдаваться”, а авторов подобных романов — ретроградами и сексистами за описание подобных ситуаций.