Лунь

Наступила тишина. Напряжённая, неспокойная, но никто больше не стрелял. Бандиты, видимо, совещались. Одно дело — воевать против одинокого сталкера, совсем другое — против целой группы. Да и бандитами их назвать — много чести. Так, шакалы, сталкеры-неудачники, не обременённые совестью, которым страшно самим ходить по Зоне в поисках хабара. Вот и сидят по «чистым» тропинкам, «пасут» честных бродяг, чтоб потом выстрелить в спину и обобрать труп, и не просто обобрать, а даже и раздеть, если комбез хороший и обувь новая.

— Эй, братаны! — послышался надсадный крик из тоннеля. — Может, перетрём по-свойски?

— Что, уже не чучело? Братаном стал? Ну, давай, вещай, что хотел…

— Ну мы, короче, сдаёмся. Не стреляйте! — И на землю возле входа в тоннель полетели два старых автомата, охотничья двустволка и пистолет.

— Выходим, ребята, и чтоб лапки в небо! — громко скомандовал Сионист.

Вышли, щурясь от дневного света, подволакивая ноги. Работнички, понимаешь, ножа и топора. Все небритые, тощие, с бегающими взглядами, трое в простых кожаных куртках, один в потёртой, кое-как заштопанной «Кольчуге-М», явно снятой с убитого сталкера. Озираются диковато, взгляды и злобные, и одновременно какие-то заискивающие, что ли. Тот, что в «Кольчуге», глянул на меня с такой жгучей ненавистью, что стало понятно — с этим наверняка придётся встретиться на узкой тропинке.

— Ну, короче, братан, мы, типа, всё… не стреляй, короче…

Сионист, держа бандитов под прицелом, подошёл ближе, постоял несколько секунд и спокойно, в упор расстрелял всех четверых длинной очередью.

— ОНИ ЖЕ СДАЛИСЬ!!! — громко, до хрипоты в сорвавшемся голосе крикнула Хип. — Зачем? Это же… это неправильно! Несправедливо!!!

— Да? — Сионист отщёлкнул пустой магазин, извлёк из подсумка другой. — И как я, по-твоему, должен был поступить? Идите, мол, ребята, с миром и больше не грешите?! А они бы, конечно, раскаялись и начали новую жизнь. Нет, девочка. Это было правильно и справедливо.

Один из бандитов был всё ещё жив. Он судорожно дёргал ногами и хрипел простреленными лёгкими. Через рваные дыры комбинезона выступала розовая пена, в горле булькало, клокотало, по небритым щекам стекали две ярко-алые струйки. Бандит силился что-то сказать, но захлёбывался кровью. Сионист подошёл, посмотрел, немного склонив голову набок.

— Не… не на-аакхх… кхдо…

— Что, шакал, жить охота? Прочувствовал, гад? Им всем тоже жить хотелось… — процедил сквозь зубы Сионист и одиночным выстрелом прекратил агонию.

— Так нельзя… нельзя так… — бормотала Хип, сидя на земле и спрятав лицо в ладонях. — Они же сдались… несправедливо…

— Хватит! — жёстко сказал Сионист, сверкнув глазами. — Я просто сделал так, чтоб это отребье никому не смогло повредить, и твои сантименты здесь совершенно не к месту! С ними по-другому нельзя!

— Лунь… разве можно так, а? Просто убить…