Лунь

— По моему глубокому убеждению, чай ни в коем случае нельзя сластить! Это убийство напитка, именно так! — Мелихов встал, прошёл к металлическому шкафу с гофрированными дверцами. — Вот, должно быть, здесь… да, вот оно. Весьма рекомендую. Сибирская брусника с сахаром. И оставьте вы в покое это псевдопеченье из пайка! Не понимаю, как вообще можно потреблять подобную чепуху.

— Мне бы поспать. — Ересь в два глотка допил чай, зевнул. — Запарился я за сегодня.

— А я уж испугался, что вы, молодой человек, вообще ни слова за целый вечер не скажете. — Мелихов покачал головой. — Первая дверь от входного шлюза, там спальные отсеки. В стенке над койкой дверца будет. Ручку повернёте и вверх, там всё — матрац, одеяло…

— Разберусь. — Ересь зевнул ещё раз, неловко выбрался из-за столика. — Спасибо, это, за чай.

— Пожалуйста, — кивнул Мелихов, проводил взглядом Ересь. — Гм… однако. «Запарился». Ну и словечко, скажу я вам.

— О, профессор, это ещё цветы, — улыбнулась Хип. — Поверьте, гораздо лучше, когда этот товарищ молчит.

— Мы не станем обсуждать молодого человека в его отсутствие. — Учёный добавил кипятка в чашку, долил заваркой из цветастого фарфорового чайника. — Это некрасиво. Я, знаете ли, человек старой закалки и считаю подобные вещи недопустимыми.

— Да, не будем о грустном, — легко согласилась Хип. — Скажите, профессор, а как вы здесь живёте? Это же очень опасно — один в Зоне, практически без оружия, и охраны никакой.

— Конечно, определённый риск есть, не спорю. Но я не совсем безоружен — кроме пистолета, в моём распоряжении имеется ещё и автомат. Правда, я никогда его не беру. Знаете ли, крайне неудобно носить это оружие во время сбора образцов, и обращаться с ним я почти не умею.

— Но ведь Зона…

— Да-да, понимаю. Но участок мой, к счастью, довольно спокойный, опасного зверья практически нет, а некоторые, не совсем положительные товарищи меня не трогают. Какая с меня корысть? Разве что образцы грибницы, почвенные пробы да результаты замеров. Насчёт охраны… да, были раньше три бойца. Но как только случилось под Челябинском… м-да… всех военных сняли со, скажем так, неприоритетных исследований. Жаль. Знаете, появился некоторый недостаток общения. Сталкеры заходят, конечно, и раз в две недели коллеги навещают, но чаще один здесь сижу. Впрочем, скучать не приходится — работы много. Даже заявку в Институт подал, скоро двух лаборантов пришлют. А ещё лучше — лаборанток. Вам по секрету скажу, что с работой я в принципе справляюсь. Но дефицит общения, сами понимаете…

— Да, Иван Аскольдович, а вы не промах, — улыбнулась Хип.

— В смысле, седина в бороду? — хохотнул профессор. — Нет, дело не в этом. Ухаживать за молоденькими девушками в моём возрасте дурной тон. Старая закалка, ничего не поделаешь. Гораздо важнее для меня, если можно так выразиться, эмоциональная атмосфера. Один учёный как-то заметил, что всё, что делает человек, ради чего он творит великие или безобразные вещи, заключается лишь в одном желании — понравиться противоположному полу. Найти у него, скажем так, признание и уважение, да. А наука — тоже творчество и требует вдохновения. Так, простите, друзья мои, вынужден вас покинуть. Сигнал с датчиков движения на участке. Надо посмотреть, что там. — И Мелихов скрылся в лабораторном отсеке.

Пока не было профессора, мы с Хип продолжали пить чай. Тянулся неспешный разговор, а я между делом осматривал интерьер «Купола». Конечно, здесь тесновато: более или менее просторными отсеками были только два центральных — кухня по совместительству со столовой и одновременно, по словам профессора, «кают-компанией» и лаборатория. Три спальных отсека вовсе напоминали купе — откидные койки, крошечные столики и тумбочки под личные вещи. Тихонько гудит под полом генератор, работающий скорее всего на «вспышке», шипят где-то над пластиковым потолком системы очистки воздуха, мигают лампочки датчиков.

— Друзья мои, — послышался голос из лаборатории. — Боюсь, я здесь надолго. Когда отужинаете, занимайте средний отсек… и будильник можете не ставить. Завтра к одиннадцати часам намечается Выброс, так что будет возможность выспаться впрок.

— Разве можно так, Лунь, — спросила Хип уже в спальном отсеке. — Ведь это учёный, профессор. Один в Зоне… неужели не нашлось хоть какой-нибудь охраны?

— Неприоритетные исследования, — вздохнул я. — Так и будет один, пока жареная птица в филейные части не клюнет. Даже если и выделят ему пару солдат, хорошо, если не срочников, а контрактников, то проку от этого будет мало. Почти все военные сталкеры, а среди них очень неплохие спецы попадаются, сейчас в Челябинске. Солдатам, что на их место приехали, ещё учиться и учиться. Да их в принципе никто и не учит. Зачем это надо, если есть уголовные элементы вроде нас с тобой — и приборы поставят, и артефакт, если надо, припрут, а сдохнут — отчёт не составлять, статистику не портить. Всех всё устраивает.