Лунь

Ксения не знала, продолжает ли она любить Илью или борется за него из тщеславных побуждений. Но она заставляла себя думать, что причина в первом. Так легче было играть свою роль. Самовнушение – великая сила. И Ксения вскоре сама поверила в то, что жить не может без мужчины, которого безвозвратно потеряла. Она готова была простить его и принять, вот только он не собирался извиняться и возвращаться. И это приводило Ксению в болезненный ступор. В таком состоянии она и находилась в течение всего процесса.

Лунь ощущала, как ее присутствие влияет на бывшую жену. Эта женщина действительно страдала, и Лене стало жаль ее. Но ничего не поделать: сердце, душа и ум Ильи лежат к другому человеку, и этого ничем не исправить. Жалостью и сочувствием не помочь, да и Ксения не оценит подобного со стороны той, кто разрушил ее семью.

Лунь думала, что сумеет поговорить с Ксенией после процесса, хоть и понимала, что это глупо, и ей нечего будет сказать. Но безумная мысль толкнула ее вперед, когда бывшая жена оказалась поблизости. Они обе направлялись к выходу в неплотной группе людей и почти столкнулись. Женщина гордо вскинула голову и не удостоила Лунь даже словом. Девушка же, наоборот, покорно опустила голову, отошла в сторону и позволила Ксении пройти.

Все. Развод состоялся. И несколько часов стыда за самих себя закончились для Ильи и Лунь. Они оба стали свободны. И взгляды окружающих больше не имели права их осуждать. Их отношения ратифицировали законом.

Насущным стал вопрос проживания. Дом, где жили они, все еще принадлежал Валентине. Дом, где жили Ксения с сыном, принадлежал Илье, но он махнул на него рукой: «Пусть живут. Не стану же я отнимать у них жилье ради нас?» Лунь не была против такого расклада. И тут неожиданно заявилась мать.

Валентина выглядела трезвой, но довольно потрепанной. Уговорами ее усадили за стол, чтобы все обсудить. Нельзя было упускать столь подходящий момент.

– Где ты сейчас живешь? – спросила Лена, чтобы завязать разговор.

– Так, у одного мужчины, – без энтузиазма ответила женщина.

– Тот, который Артур Дмитриевич?

– Нет. Другой. Это неважно.

«Очередной собутыльник», – поняла Лена и переглянулась с Ильей.

– Я вообще-то пришла, чтобы Степу увидеть, а не на вас, голубков, любоваться.

– Степы нет дома.

– А куда вы его дели?

– Мы? Причем тут мы? Он в школе, на секции по баскетболу. Уже несколько лет ходит туда. Неужели вдруг решила заинтересоваться его жизнью? Тебя ожидает много сюрпризов.

– А я думала, вы его сбагрили кому-нибудь, а сами тут живете припеваючи, в моем доме, – ядовито ответила мать.

– Это было бы слишком в твоем духе. Я бы никогда не поступила так с родным братом. По себе людей не судят, мама.

Илья был поражен тем, как они между собой похожи. Особенно когда хмурились и сжимали губы в полоску, будто лезвие бритвы. Разрез глаз был совершенно одинаковый, цвет – тоже. Даже блестели они точно так же. Лунь была копией Валентины.

Женщина тем временем посмотрела на Илью с хитрым прищуром. Трезвая она была абсолютно иная.

– А ты чего это, мужик, здесь живешь? Ты хоть знаешь, кому этот дом принадлежит? К рукам прибрать его хочешь, а? У тебя своего, что ли, нету? Чего ты тут забыл? Раз она тебе так нужна, забирай ее да проваливайте оба отсюда.

– У меня есть свой дом. Гораздо лучше этого, – не удержался Вилин. – И если бы я мог, я бы давно забрал туда Ваших детей. Обоих. Но там живет мой сын и бывшая жена.

– О-о, замечательно. Вот оно как! – Валентина засмеялась, запрокинув голову. – А ты, доча, не промах, конечно. Молодец. Значит, любовницей успела побывать, м? Из семьи увела? Не стыдно тебе? Или как оно все у вас сложилось? Погоди-ка! Ты! Мужик! Я тебя помню. Точно. Это же ты меня тогда прогнал, да? И еще какой-то придурок. Из моего дома, а? Нормально? Может, мне обратиться, куда следует?

– А может, следует сначала вспомнить о своих детях и родительской ответственности? – устрашающе прорычал Вилин, привставая. Грозный его голос сдул спесь с Валентины. – Сколько можно пить и пропадать где-то? Вы видели себя? На кого Вы похожи! У Вас есть дети! Один из них – несовершеннолетний! Неужели Вам не хочется вернуться к прежней жизни? Жить, как белый человек, а не как бомж. Неужели нет желания вернуть себе простой человеческий быт? Мы могли бы помочь Вам, помочь во всем. Если бы Вы только сами захотели.

Женщина еще несколько мгновений смотрела на Вилина заинтересованно, словно бы с пониманием, а затем прыснула смехом.

– Ты шутишь, что ли, мужик? Не от хорошей жизни я запила. Мне не к чему возвращаться. Алкоголь – моя единственная радость.

– Вам это только кажется, поверьте. Я знаю. Я тоже пил одно время… Душу лечил. Когда потерял себя. И было тяжело. Очень. Но радость – она в другом. Алкоголь отнимает ее, а не дарит.