Луна

Вирен покачал головой. Разговор с сыном давался ещё хуже, чем он предполагал. Он предпочёл бы обойтись парой намёков, которые Сорен подхватил бы на лету, если бы только он осознавал своей бестолковой головой, какая угроза сейчас нависла над королевством! Если бы он мог сделать над собой мысленное усилие, увидеть картину целиком… Мог бы и сам догадаться, чего именно просит у него отец!

– Грядущая война определит судьбу человечества. Сейчас время сделать решающий поворот в истории мира, – начал было он, следя за выражением лица Сорена, чтобы угадать, понимает тот наконец или всё ещё нет.

– Решающий поворот – это когда определяют, пойдёт история туда или сюда, – кивнул тот, честно пытаясь следовать за его мыслью.

– Именно, – кивнул Вирен, радуясь, что его сын не так уж и глуп.

– Или туда-сюда, как качели, – довольный своим успехом, продолжил Сорен, и Вирен в отчаянии прикрыл глаза.

– Можно и так выразиться. Если подобный образ поможет тебе вникнуть в суть проблемы. Историю можно уподобить… качелям. Если мы сейчас будем достаточно сильны, чтобы принять правильные решения и им следовать, человечество сможет отвоевать обратно земли Зедии, которые наши по праву, и вернуть себе доступ к богатым магическим ресурсам. Но если наш народ возглавит король-ребёнок, неспособный к настоящему лидерству…

– Он не сможет принять правильное решение? – догадался Сорен.

– Именно. Он будет идти на поводу своих слабостей. Если сейчас мы в этой поворотной точке совершим ошибку, то погубим своё великое будущее. Силы Зедии сокрушат не только Католис, но и все пять людских королевств.

– Кажется, я понял, – Сорен потёр подбородок. – Ну, по большей части. Значит, я должен вернуться с вестью, что принцы погибли. Но одного я никак не пойму – так это что мне надобно делать, если они не погибли? Если мы отыщем их живыми и здоровыми?

На самом деле Сорен боялся, что уже понимает ответ на свой вопрос, и хотел, чтобы отец произнёс это вслух.

Вирен посмотрел ему прямо в глаза. И произнёс:

– Сынок, тогда ты должен будешь принять верное решение. И ты уже знаешь, какое именно. – На лицо его пала тень.

Так вот, значит… вот, значит, что замыслил его отец!

Сорен потрясённо помотал головой.

– Я не знаю. Не знаю, смогу ли сделать такое!

Одно дело – подкалывать Каллума, насмехаться над малышом Эзраном, это просто повседневная жизнь… Но ведь на самом деле Сорен любил принцев! Считал себя их другом и защитником. Надеялся, что они живы, что удастся их спасти.

– В диких землях, где они сейчас пропадают, несчастные случаи происходят то и дело, – продолжал Вирен. – Несчастные случаи со смертельным исходом. – Он погладил сына по щеке, приподнял ему голову за подбородок. – Сын мой. Это нелёгкий выбор, но ты достаточно силён, чтобы с ним справиться.

Внутри у Сорена словно что-то оборвалось… Но он нашёл в себе силы согласно кивнуть.

Вирен снова торжественно ударил посохом о камень.

– Никому не передавай моих слов, Сорен. Даже Клаудии. Этот груз ты должен принять на себя в одиночку и быть настоящим мужчиной.

Хотя, разумеется, тут и нечего передавать другим, подумал Вирен. Я умею быть осторожным в выражениях.

Он отвёл взгляд от сына, снова всмотрелся в даль, в просторы родной земли.

– Да, в этом мало радостного, сын. Для меня тоже непростой выбор и тяжкий груз – принять корону Католиса и вместе с ней ответственность за страну. Но однажды эта корона перейдёт к тебе.

Клаудия тем временем ждала отца у него в кабинете. Ища, чем себя занять, она откинула полог с таинственного зеркала и жадно вглядывалась в его глубину, желая проникнуть в его секреты. Если бы ей это удалось, отец бы ею так гордился!

Девушка задумчиво водила накрашенным ноготком по древним рунам на раме. Потом открыла один из ящиков отцовского комода и извлекла наружу ступку. Сняла с ближайшей полки ларчик, извлекла наружу сушёный язык ящерицы, осторожно истолкла его пестиком и начала произносить заклинание. Это заклинание было из числа её любимых, потому что вынуждало неодушевлённые предметы говорить – в прямом смысле слова. В прошлом она довольно бездарно растратила кучу ящериных язычков для собственного развлечения и сейчас гордилась, что тратит магический ингредиент не просто так, а ради серьёзного дела.

– Поведай мне о своей истинной природе, – приказала Клаудия зеркалу и произнесла слова заклинания, чтобы магия подействовала: – Юигам юовс йорксар!

Голубой порошок толчёного язычка замерцал, и белки глаз Клаудии вместе с радужками подёрнулись лиловым. Вспышка тёмного света озарила комнату… И – ничего.

– Ах ты упрямое магическое зеркало, – в сердцах выговорила Клаудия.

– Ты в самом деле думаешь, что я не пробовал этот способ? – произнёс голос у неё за спиной.

Девушка обернулась, щёки её залила краска. Как долго её отец уже стоял тут, насмешливо наблюдая?

– Я применял восемь разных заклятий по «раскрытию» – ни одно не сработало, – продолжал Вирен. Он подошёл к дочери и встал перед зеркалом рядом с ней. – В каждом случае я не видел ничего, кроме своего разочарованного отражения.

Клаудия обратилась к отцовскому отражению: