Луна двадцати рук (сборник)

Наступили последние минуты сражения. На табло возникла чья-то длиннейшая фамилия. Она прорвалась на самый верх и возглавила список — это по меньшей мере сын помощника министра. Эроальдо все еще держался на предпоследнем месте. Внезапно экран дрогнул: красные буквы замелькали в безумном вихре, словно пляшущие светлячки, потом разом потухли, и вот уже на экране засветились имена победителей.

Пунцовый от волнения, Эроальдо бросился искать свою фамилию: ее не было, не было! О гнусный, лживый робот! Он бессильно опустился на стул. Кто-то несколько раз больно хлопнул его по щеке. Эроальдо очнулся и протянул руку к экрану:

— Я был там… до самого конца… Банкони Эроальдо, предпоследний ряд… Это несправедливо! — и он всхлипнул.

Чья-то рука грубо встряхнула его, и незнакомый голос прошипел прямо в ухо:

— Что вы хнычете? Связи везде помогают. Можете полюбоваться своей драгоценной фамилией, Банкони Эроальдо. Победителей разместили в алфавитном порядке.

Эроальдо вырвался и подбежал к экрану. Верно, все верно: в восемнадцатой строке стояла его фамилия! Он почувствовал себя выжатым, словно губка. С вымученной улыбкой, вперив неподвижный взгляд в пустоту, он на негнущихся ногах пошел к выходу, но тут его словно током ударило. Что случилось? Опять ошибка? Нет!

— Банкони Эроальдо, получите назначение, — произнес монотонный голос робота.

Милый робот, ну, конечно, я обязан пройти непременную церемонию улыбок и рукопожатий. Теперь я преподаватель средней школы и должен держаться с достоинством: аккуратная прическа, уверенная походка. Пора научиться ходить неторопливо, выпятив живот, а не зад, как он это делал раньше, в начале карьеры.

И он торжественно пожал руку председателю комиссии. Тот пробормотал:

— У вас, уважаемый синьор Банкони, явная склонность к педагогике.

«Милый робот, отныне будущее принадлежит мне! О Лидия, моя наделенная даром телепатии жена, о поезд, о метро, о дом, о поцелуи, о любовь!»

— Какое у тебя впечатление от экзаменов? — много позже спросила жена.

— В общем вопросы были несложные, правда, слегка придрались на крестовых походах…

— А что это такое — крестовые походы?

— Я тебе потом расскажу, любимая.

— О них, верно, в школе никто и не слыхал, — и она удовлетворенно засмеялась.

Коллеги Эроальдо отчаянно ему завидовали, но делали вид, будто радуются его успеху. Заведующая учебным сектором, недовольная тем, что придется подыскивать другого преподавателя, хранила хмурое молчание, а технический директор сунул ему в руки тетрадь пропуска уроков, чтобы взыскать с него какую-то сумму. Только директор школы встретил его тепло и неофициально.

— С таким руководителем, как вы… — начал было Эроальдо.

— У вас есть хватка, дорогой мой. Мне обо всем рассказали. Разумеется, я всегда к вашим услугам. Мы, педагоги, должны объединиться против машинного обучения.

— Конечно, конечно… — повторял Эроальдо, ошеломленный быстротой, с какой распространяются новости: ох уж эти вездесущие фотоэлементы!

— Теперь, когда мы остались одни, — продолжал директор, — нам предстоит разрешить один запутанный вопрос… Что будем делать с Моранини?

— Опять этот Моранини! — вспылил Эроальдо, но тут же нерешительно добавил: — Разве семья не согласна забрать его из школы?

— Нет. Отец только рассмеялся, когда я рассказал ему о тетради. Высокое же гражданское сознание у этого синьора! Некоторые господа беззастенчиво пользуются тем, что не хватает квалифицированных специалистов, особенно в области атомной физики. Увы, мы вынуждены с этим считаться. Вы сами убедитесь, какие лентяи учатся в средней школе; к счастью, вы настоящий педагог. Мне дали понять, что дело Моранини лучше спустить на тормозах.

— Но как же Устав?..

— Нужно постичь дух закона, а не букву, — назидательно сказал директор. — Кто знает, вдруг этот Моранини поэт? Читайте, читайте.

— Поэт?!

Эроальдо взял крамольную тетрадь, которую директор сунул ему в руки. Вынув закладку, он прочитал: «Я купался в море, а не в школьном бассейне…»

— Не может быть! Его отец-ученый и прекрасно знает, что море — источник микробов. Ему бы никогда не позволили!

— Вот именно. Это фантазия: Моранини поэтически оживляет воспоминания предков. Ему нравятся стихи Леопарди, которые он вычитал в нелепых книгах, отпечатанных на бумаге. В своем дневнике он пишет всякую чушь; но отец не обращает на это никакого внимания. А раз он доволен, мы не имеем права вмешиваться. Семья для нас священна. Мы предупредили родителей и тем самым выполнили свой долг.

— Леопарди… — вслух подумал Эроальдо. — Ему нравится Леопарди. Хороший признак. Это был великий поэт-фантаст. — И он снова ощутил благодарность к поэту, который помог ему выдержать конкурс.

Директор очень удивился, но внешне остался невозмутимым.