Луна и солнце Людовика XIV

Маркиза Монтеспан удалилась наконец в замок Кланьи, с тем чтобы… весьма скоро оттуда возвратиться, жалея о своем недавнем раскаянии. После двухнедельной разлуки с фавориткою Людовик XIV стосковался по ней и весьма нежным письмом, посланным чрез Боссюэта, умолял маркизу Монтеспан возвратиться опять ко двору и в его объятия. С этого времени вражда между обеими маркизами, Монтеспан и Ментенон, сделалась явною; они боролись из-за короля, как два вора из-за дорогой добычи. Маркиза Ментенон со своими иезуитами старалась обратить Людовика на путь истинный с тем, чтобы быть его спутницею… Фаворитка, напротив того, всячески вовлекала его в разврат, обольщая не только своими блеклыми прелестями, но еще, кроме того, сватая ему из толпы придворных молоденьких и хорошеньких девушек. Одна заботилась о его душе, другая о грешном теле. Не желая обижать ни той ни другой, король жил какой-то странной, двойственной жизнью, совмещая в ее образе черты и христианина, кающегося грешника, и поклонника Корана, погрязнувшего в грехах. Утомленный негою в стенах своего версальского гарема, Людовик удалялся в часовню для молитвы или проводил несколько часов в собеседничестве своего духовника иезуита, отца ла Шеза, наоборот, утомленный проповедями, он опять обращался к своим одалискам, между которыми маркиза Монтеспан по-прежнему разыгрывала роль султанши-валиде.

Именно в это время случилось приключение, по которому можно судить о тех отношениях, в которых находились друг к другу маркизы Монтеспан и Ментенон. Людовику XIV вздумалось посетить кармелитский монастырь, в котором находилась ла Вальер. Стены смиренной обители едва могли вместить в себе огромную свиту, сопровождавшую французского падишаха. Герцогиня Ришелье, чтобы чем-нибудь занять Людовика, предложила тут же в монастыре разыграть лотерею, состоявшую из четок, крестиков, образков и тому подобных предметов, которые, в сущности, не игрушки, но в тот век, при шаткости религиозных понятий, подобный взгляд на священные символы был почти извинителен. Ла Вальер, или, правильнее, сестра милосердия Луиза, выиграла статуэтку кающейся Магдалины. Этот выигрыш заставил призадуматься маркизу Монтеспан.

– Сестра моя, – сказала она Луизе, – неужели в стенах здешней обители вы нашли свое счастие?

– Спокойствие? Да… А вы нашли ли свое счастие в мире?

– Нет, я не нашла ни спокойствия, ни счастия…

– В этом самом, – заметила маркиза Ментенон, – именно и есть существенная разница между Магдалиною покаявшеюся и Магдалиною грешницею…

Маркиза Монтеспан взглянула на соперницу глазами разгневанной Юноны и ядовито возражала:

– Во всяком случае, Магдалина грешница или покаявшаяся гораздо лучше Магдалины, готовящейся быть грешницею!

Маркиза Ментенон имела над маркизою Монтеспан то великое преимущество, что у королевы Марии Терезии сумела снискать к себе самое искреннее расположение. Бедная, покинутая супруга Людовика XIV смотрела на маркизу Ментенон как на доброго гения, чуть не ангела-хранителя распутного короля.

В 1680 году Людовик XIV пожаловал маркизу Монтеспан в гоф-мейстерины к королеве Марии Терезии, купив эту должность у графини Суассон за 200 000 талеров.

– Видно, такова судьба моя, – сказала при этом королева, – чтобы супруг мой брал себе любовниц из толпы моих служанок или заставлял любовниц быть моими служанками.

Маркиза Ментенон была назначена в камер-фрау к супруге дофина баварской принцессе, в том же 1680 году прибывшей в Париж. Это назначение более прежнего сблизило маркизу с королем и, кроме того, с семейством дофина – будущего короля и всеми его приближенными. «Я уверен, – говорил Людовик XIV, – что беседы маркизы с моей невесткой будут иметь на последнюю самое благодетельное влияние». Таким великим почетом пользовалась тогда вдова Скаррона!