Луна Ктулху

Восторженные спутники толпились на почтительном, но достаточно близком расстоянии. Они не посмели разделить с Валерием одну скамейку, и все «купе» занимал он, парадный портрет мертвого бога и девушки, тихо попискивающие от восторга. Таких приключений у них еще не было.

Когда в вагоне стали появляться торговцы всякой всячиной, то один, то другой из последователей Ктулху приближался едва ли не на четвереньках, согнувшись в три погибели, чтобы преподнести избраннику пакет чипсов, арахиса или рожок самого дорогого мороженого. Старуха, достав из своих лохмотьев веер, достойный оперной дивы, пристроилась в качестве добровольного опахальщика. Неформальный подросток уселся по-турецки прямо на полу и на протяжении всего пути совершал поклоны и другие ритуальные телодвижения в сторону немного ошалевшего живописца. Старик с авоськой просто не спускал с него восторженного взгляда.

А стоило Валерию подняться с места и похлопать себя по карманам в поисках сигарет, как к его услугам оказались несколько пачек самых разных марок, фирменная зажигалка, а также почетный и, кажется, вооруженный эскорт.

Художник, уверенно стоящий на позициях конформизма, даже немного расстроился, когда объявили конечную остановку. Дальше предстояло идти пешком.

Впрочем, путешествие от этого стало не менее комфортным. Несмотря на то, что погода, довольно прохладная для начала мая, не очень-то располагала к загородным прогулкам. Валерий прекрасно помнил, что у его «свиты» не было при себе никакого багажа, кроме пакетов из продуктового магазина. Но в нужный момент, как из воздуха, сгущались свитер, коврик с лебедями «ядерной» расцветки и все необходимое, чтобы приготовить достойный обед на природе.

Еду себе они брали в последнюю очередь, да и ели ли они вообще? Попытки девушек развести необычных спутников на более непринужденное общение ни к чему не привели. Даже когда они принялись строить глазки восточным парням, те проявили удивительную моральную устойчивость. Разочаровавшись, Лидусик и Василиса переключили внимание на неформального подростка, который оказался гораздо более разговорчивым. Один раз открыв рот, он уже не умолкал. Пересказав все про мертвого бога, он принялся за жизнеописание индийского принца, которому вдруг приспичило вести праведный образ жизни, затем переключился на тибетских мудрецов и средневековых суффистов. Около трех часов спустя девушки уже жалели, что пробудили к жизни этот словесный фонтан. Потихоньку удрав от проповедника всех культов вместе, они были «взяты на абордаж» интеллигентным стариком. Тот принялся рассказывать об экспедиции в одну из среднеазиатских республик, из которой он вернулся совсем другим человеком. Самое удивительное в его жизни произошло, когда они навестили крохотную деревушку, стоявшую на дне давно высохшего озера…

Они шли целый день, и все время внутренний компас подсказывал Валерию, куда следует идти.

Сперва двигались по шоссе, затем неожиданно свернули на полузаброшенную грунтовую дорогу, обошли по большой дуге какой-то поселок и дачное садоводство, пересекли заброшенную автобазу и углубились в совершенно необитаемую местность.

Путешественники шли до позднего вечера. Расположившись на ночлег на площадке, окруженной громадными валунами, они разожгли костер. Валерий, который в студенческие годы сходил в несколько загородных походов, удивился необычной форме очага. Посреди стандартного круга из камней был зачем-то поставлен еще один. Он был продолговатый, вкопанный вертикально вроде памятной стеллы героям-летчикам, стоящей в сквере неподалеку от места прописки потомственного парадного портретиста.

Перед тем как разжечь костер, восточный мужчина, который был старше остальных, развернул и торжественно водрузил на центральный камень небольшую темно-зеленую статуэтку. Огонь вспыхнул, разом охватив кучу хвороста, смешанную с сухой травой и сухими зонтиками как у укропа только во много раз крупнее. Как по волшебству вокруг центрального камня, служащего постаментом для изваяния великого Ктулху, оставалось пустое пространство, куда огонь не посмел распространиться.

От костра шел резковатый запах; сперва он казался неприятным, но потом кружил голову, будя воображение. Хотелось сидеть и любоваться, как сверкают крохотные золотые искорки на каменной поверхности, тщательно обработанной неведомыми мастерами, как сворачиваются в кулак, сгорая, листья, напоминающие ладошки. Казалось, еще немного, мертвый бог пошевелится и поднимет голову, чтобы одарить взглядом своих верных последователей.

Окружающая местность также воспринималась искаженной, перекошенной под несколькими совершенно немыслимыми углами одновременно. Сквозь темноту начала проглядывать панорама какого-то диковинного города. Башни, непонятным образом наклоненные в нескольких направлениях сразу, дома, предназначенные явно не для людей…

— Лесной дурман — прошептала Василиса, устраиваясь рядом с молодым человеком. — Бабушка всегда клала его в подушки, говорила, от него сон хороший. А когда я бросила немного в печку, очень ругалась, ворчала, что угорим с него.