Луна, луна, скройся! (СИ)

Он схватил Ляску и кинул её в воду. И тут на его глазах случилось чудо: вода смыла золу с лица девушки и грязь с её волос, и княжич увидел замечательную красавицу. Кроме того, от удара из её рта вылетела волшебная ягода, и Ляска проснулась. С ужасом она поняла, что отвратительная шкура, напитавшись водой, тянет её ко дну, и протянула руки к княжичу, умоляя спасти. Ни секунды не колеблясь, юноша кинулся в воду и сумел вытащить лесную красавицу. Потом он вывез её из леса, и они поженились.»

— Ты спишь? — спрашивает Ловаш.

— Нет, — хочу сказать я, но у меня не получается. Губы как будто склеились, и веки тоже. Ловаш целует меня в лоб.

Мне плохо. Я ложусь при первом удобном случае. Гляжу вверх и плачу. Ловаш встревожен.

— Тебе больно? — спрашивает он, присаживаясь рядом.

— Нет.

— Тебя кто-то испугал?

— Нет.

— Почему ты плачешь?

Я не знаю. Я молчу.

Ловаш даёт мне конфету с ромом. Я ем её и плачу. Всё лицо уже мокрое, и уши тоже. Мне плохо.

Я снова еду с Ловашем на машине. Но теперь мы не заходим в другой дом, как всегда, а выходим возле леса. Ловаш, я и ещё два волка идём по тропинке и выходим на полянку. У волков в руках корзинки с едой. Пока они раскладывают еду, я скидываю ботинки и босиком бегаю по мягкой, очень яркой траве, срываю весенние цветы: белые, синие, жёлтые. О! Так хорошо! Все мои слёзы высохли. Ловаш зовёт меня кушать. Я подбегаю и отдаю ему букетик. Ловаш улыбается и засовывает цветы в карман рубашки.

Солнце начинает клониться, и мы снова садимся в машину и едем. Я гляжу в открытое окно на то, как мелькают деревья. Машина въезжает на мост, и происходит что-то странное. Звуки! Будто кто-то очень сильно стучит или хлопает. Машина виляет, и накреняется, и вдруг въезжает в перила, проламывает их, и входит в воду, а вода входит в машину - холодная, коричневая. Мне страшно; я кидаюсь в окно, чтобы поплыть наверх. Вдруг вода сильно-сильно трясётся - меня словно бьёт по голове. В глазах становится черным-черно.

Когда я открываю глаза, я вижу чёрно-серебряные ветки ивы. Я лежу под ними, словно под балдахином кровати, на постели из воды, тины, веток и бумажных стаканчиков; когда я поворачиваю голову, всё это начинает колебаться. Ивы растут из почти отвесного склона. Крутой берег - это глубокая вода. Мне страшно.

Я пытаюсь подплыть к берегу, шевеля руками. Вода очень холодная, и закоченевшие руки слушаются с трудом. Я плыву к берегу долго-долго, и река вокруг шевелится, грозя закрыть моё лицо гадкой тиной и грязной водой. Она несёт меня вдоль берега, из которого торчит много-много деревьев и кустов. Они всё время закрывают от меня небо, только иногда проглядывает между ветками месяц. Наконец, мне удаётся схватиться рукой за одну из длинных веток, опустивших свои пальцы в воду. Тут же я хватаюсь второй. У меня сильно дрожат руки, но я держусь изо всех сил и потихоньку перебираю по ветке руками, подбираясь к берегу. Мне очень надо вылезти и согреться. Это очень трудно, но я выкарабкиваюсь, цепляясь за ветки, стволы и корни. Сажусь верхом на тонком, но крепком стволе, держась обеими руками. Потом карабкаюсь вверх по берегу. На нём много ив, есть за что держаться. От напряжения и холода дрожит всё тело, ногами упираться и толкать себя ещё труднее, чем цепляться руками. Я лезу, лезу, лезу. Вылезаю на тропинку - там меня рвёт грязной водой. Очень болят голова и грудь. Я иду по дорожке, потом сворачиваю с неё, потому что мне вдруг кажется, что кто-то преследует меня, и становится страшно. Я пробираюсь между кустов, долго-долго, наугад. От ходьбы я немного согреваюсь, и слабость уменьшается. Я не останавливаюсь, чтобы не замёрзнуть снова.

Небо светлеет, и я чувствую, что у меня больше нет сил. Я вижу большое дерево с дуплом у земли, забираюсь туда и засыпаю.

Во сне я снова оказываюсь на реке, но теперь вода кругом грязная. Я погружаюсь в неё, но не полностью; моё лицо на границе между водой и воздухом, и тина облепила его. Течение несёт и несёт меня. Мне очень холодно, а грудь болит оттого, что не могу вдохнуть.