Луна, луна, скройся! (СИ)

— Вот так, — раздумчиво говорит ведьма, медно поблёскивая глазами. Гядиминас взирает на меня со сдержанным, приличным мужчине любопытством, и обсасывает низку маминых бус. — Вот так. Трёх чародеев ты обезоружила, двух — она.

— Она? Люция?

— Да. «Волчица».

— Она у тебя была?

— Она — нет. Был Сенкевич.

— Кто?

— Твардовский не говорил тебе?

Да что ж такое, почему мне постоянно кто-то что-то не говорил?!

— Мой родственник?!

Никта взглядывает на меня удивлённо:

— Нет.

— Родственник Марчина? Почему он должен был сказать мне?

— Ещё один жрец, воюющий с Шимбровским.

— Вурдалак? — уточняет Кристо.

— Вурдалаки трупы кушают, — просвещает Никта «волка». — Из могилок. А Стефан Сенкевич — мёртвый жрец.

— Вурдалаки существуют?!

— Нет! — отвечают мне разом Никта, Адомас и Кристо.

— Я просто спросила.

— Вурдалаки — сказочные персонажи, — Никта, впервые на моей памяти, улыбается. — Вроде мавок.

— Ясно. Я поняла. Так Стефан Сенкевич — на нашей стороне?

— Ну, это как сказать. На моей — да. На твоей — вряд ли. Он вступил в ритуальный брак с вашей Люцией.

Как всегда, Никта выдаёт самые невероятные новости с абсолютно безразличным видом, между делом.

— Подожди, она теперь что — живой жрец?

— Да. Так.

Мы с Кристо переглядываемся. Люция Шерифович и сама по себе — противник опасный, а уж с неизвестными нам дарованными способностями…

— Она ведь стала жрицей той же сущности, что Твардовский, да?

— Да. Так. Равно как и Сенкевич.

Адомас опять что-то изготавливает в уголке на скамеечке: то ли пращу, то ли уздечку. Что-то из множества тонких ремешков. Вид у него при этом, как всегда, очень довольный. Вот ведь существуют счастливые люди!

— Значит, способности будут примерно такие же, как у Марчина. Это не скорость — люди Шимбровского неповоротливы, как… как люди. Это не…

— Не гадай. Притяжение ключей к тайнам.

— Не поняла?

— Я понял, — когда Кристо смотрит вот так, в упор, мне всегда становится немного не по себе. — Старую тайну вилк… этих… «волков» из ныне живущих жрецов открыли только Шимбровский, Твардовский и Сенкевич. И, видимо, независимо друг от друга?

Он вопросительно взглядывает на Никту.

— Да. Так.

— Подожди, а Никта? Она посвящена другой сущности!

— Она получила знание вместе с цыганским духом, и все дела. Смотри на факты дальше. Все трое открыли тайну чародейских могил, каким-то образом притянув к себе нужные ключи. Очень может быть, и на тебя Шимбровский с Марчином твоим наткнулись от того, что ты была ключом к какой-то тайне. Они тебя «притянули».

Всё так ровно сходится, что я чуть было не выкрикиваю, к какой, собственно, тайне я оказалась ключом, но вовремя сдерживаюсь. Но, увы, не так уж вовремя — Кристо и Никта уставились на меня, словно ожидая, что я заговорю. Я машу рукой:

— Ладно, а что дальше? Если мы встретим Сенкевича, он, получается, попробует меня убить ради, э, ритуальной жены?

Никта пожимает плечами.

— Ну, хорошо. Это мы с Кристо потом обмозгуем. А с тобой я хотела поговорить по важному делу. Я хотела попро… кх-м-м, а предлагать в лесу можно?

— Можно, — у Никты мерцающие глаза лесной кошки. Всё-таки, у Твардовского были плюсы: приятно иногда видеть рядом глаза самые обычные, человеческие, не сияющие ни синим, ни медно-зелёным.

— Я хотела тебе предложить сделать кое-что для меня. Во-первых, отвести нас к усадьбе Твардовских-Бялылясов. Хочу посмотреть, доехал ли Марчин, и ещё у нас с собой еда для Ядвиги. А два… у тебя есть какая-нибудь возможность получать почту?

— Мы получаем почту. Для нас оставляют письма и посылки в деревне у отца Адомаса.

— Отлично! Я хотела по… предложить тебе раз в месяц получать денежный перевод. Половину брать себе, на половину покупать продукты для Ядвиги. Заботиться о себе она вполне может, но вот еду ей самой взять негде. Потом, она старая, а лестницы в башне крутые — даже я могла бы упасть и покалечиться, нужно, чтобы кто-нибудь проверял, как она. Ты бы меня очень выручила. Вот.

— Хорошо.

Вообще-то я думала, что придётся немного поуговаривать, и такое быстрое согласие немного выбивает меня из колеи.

— Хм, ладно. Ладно. Наверное, тогда мы пошли уже. Только дорогу разъясни.

— Я же лесная ведьма — я тебе дам клубок. Куда он покатится, туда и вы за ним. Адомас, слышал? Катись давай.

— Сейчас, — покладисто отзывается литовец, откладывает ремешки и неспешно, с достоинством поднимается. Я прыскаю: фигура у него и впрямь как у клубка-переростка.

Мы идём какими-то чахлыми тропинками часа два или три. Когда мы выходим к воротам, время близится к полуночи, и черепа на частоколе встречают нас зелёным светом в глазницах.

— А перекреститься можно? — спрашивает Кристо шёпотом.

— Нет! — говорю я.

— Да, — говорит Адомас. — Они тебя за это не съедят. Подождать вас?

— Пройди с нами, будь так добр. Может быть, понадобится помощь, — я не добавляю: «если Ядвига уже умерла», но литовец меня, кажется, и так понимает.