Луна, луна, скройся!

Я так и сижу, пока хозяйка — её зовут Эржебет — не встаёт и не начинает собирать детей в школу. Она вручает мне кружку с гнусным на вид и вкус, зато насыщенным кофеином пойлом, и я жадно тяну его. Дети наскоро раздирают немытые волосы расчёской, в которой не хватает половины зубьев, съедают по два варёных яйца и запивают кофе. Потом быстро и аккуратно надевают вполне приличные школьные костюмы, достают из гардероба сумки с тетрадями и убегают.

— Можно мне тоже кофе? — сипло спрашивает за спиной Кристо. Я поднимаюсь и иду на кухню. Нахожу банку с растворимой бурдой (напиток кофейный «Экономичный», состав: порошок кофе третьего сорта, ячмень жареный молотый, улучшитель вкуса В867, консерватор В401), завариваю чашку (жирную снаружи и в коричневых разводах к внутри), добавляю два кусочка сахара (сахарница уже почти пустая). Всё равно дерьмо, конечно, с сахаром или без, но кофеин в нём точно есть, а это главное. Отдав чашку кузену, я подхожу к хозяйке, протягиваю крупную купюру:

— Эржебет, можно тебя попросить, не службы для, а дружбы? Сходи, пожалуйста, купи хороший кофе, какао, сахару, какой-нибудь еды для всех, какую захочешь. Только никому не говори, что мы тут живём. Будут спрашивать, откуда деньги, придумай что-нибудь, ладно?

— Никому я не скажу… цыгане вы или нет, а не скажу. Не такие мы, не болтаем, — Эржебет, не чинясь, забирает деньги и одевается.

Пока она ходит в магазин, меня озаряет. Я засучиваю рукава и перемываю посуду. Вместо моющего средства — только кусочек коричневого крестьянского мыла, но я делаю воду погорячее и тру скользкой тряпкой, найденной на раковине, посильнее. В процессе на чердак заходит Шаньи, с любопытством смотрит, но не вмешивается. Когда Эржебет возвращается с двумя доверху заполненными пакетами, все тарелки на посудной полке уже блестят чистотой, а ладони у меня распухли, как оладьи.

В одном из пакетов оказываются два дешёвых пледа из тех, что обычно продаются в универмагах.

— Зачем это? — спрашивает по-венгерски Шаньи. Его жена разражается тирадой, по видимости, очень убедительной, поскольку Шаньи не развивает тему дальше. Пледы я аккуратно застилаю на матрас, и мы с Кристо садимся на них.

Через пятнадцать минут Эржебет приносит завтрак: по кружке какао с молоком, яичницу с колбасой (как давно мы ели кровянку? в субботу, всё в порядке), бутерброды с маслом. Мы с наслаждением уплетаем еду, и хозяйка печально смотрит на нас.

— Бедные дети. Сразу видно, что из хорошей семьи, — резюмирует она, когда я встаю, чтобы помыть посуду.

Ночью мы с Кристо заворачиваемся каждый в свой плед, так что с утра обходится без неловких положений.

— Я с тобой, — упрямо повторяет кузен, уставившись в пол.

— Ты меня что, не слышал? Мы с тобой вообще о чём договаривались? Что бы странного я ни сказала, ты слушаешься. Одной мне будет легче сбежать, чем с тобой.

— На растянутой ноге?

— А так ты меня на себе, что ли, понесёшь с фантастической скоростью? Я, главное, неплохо знаю город и сумею забиться в тараканью щёлку.

— А я мужчина. И я тебя одну не отпущу.

— Ты, мужчина! Я, между прочим, твой наставник, ты меня должен слушаться, как папу и маму, понял?

— Я с тобой.

— Да сожри тебя многорогий! Как козёл рогами упёрся! — я сдерживаю плевок и обращаюсь к Эржебет. — Мы скоро вернёмся, вечером. Если сегодня и завтра не придём, берите наши вещи.

— Не боитесь? — спрашивает она.

— Боимся, а идти всё равно надо. Это важно.

Хозяйка качает головой, но больше не спорит. Я тщательно заплетаю волосы в косу, прикалываю её на затылке. Кристо завязывает голову косынкой. Одинаковым движением мы низко опускаем капюшоны и уходим.

Мальчишки на лестнице снова курят, но теперь у них на коленях лежат сумки, а на сумках — тетради. Они делают уроки.

На улице я беру Кристо под руку. Объясняю:

— Пока мы на людях, мы парочка. Так больше шансов не привлечь внимания… собачек. Улыбаемся и любим друг друга.

— Ясно.

До Львовского вокзала мы едем сначала на трамвае, потом на «Икаруше». Каждый раз встаём на задней площадке и таращимся друг на друга с лучезарными улыбками. В автобусе Кристо дурачится: время от времени наклоняется к моему уху и рассказывает анекдот. Улыбаться становится легче. Под конец и я вспоминаю какие-то шутки и рассказываю их ему в ответ.